Меня влекло к ней, это чувство пугало меня. Я не мог контролировать себя, я не мог сдерживать свои эмоции. Когда я уже дотронулся своим носом до её носа, глаза сами по себе стали закрываться, а когда мои губы встретились с её холодными, влажными губами, я утонул в блаженстве.
Наверно, это было больше похоже на разряд током, прямо мне в сердце. Прикоснувшись к её губам, я почувствовал, как мир вокруг меня поднялся ввысь и с быстрой скоростью упал. Всё внутри меня перевернулось, почувствовав её тёплое дыхание, я не мог оторваться от него. Рука запуталась в её волосах, влажность губ и прохлада ласкали мои губы. С чем можно сравнить это? Я не мог даже предположить, что может быть слаще и дороже этого поцелуя! Наверно, я недостоин этого счастья, если бы мой ангел остался со мной, я был бы самым счастливым человеком на всём белом свете, и моё счастье перекрывало бы всё, что творилось бы вокруг меня.
Счастье бы мне мешало делать то, что я должен делать. Поэтому мне суждено быть несчастным, поэтому я не могу насладиться во второй и в десятый раз её сладкими губами, её вкусным запахом, её родным теплом.
Когда я поцеловал её, мои глаза не осмелился посмотреть на неё. Прижав губы к её холодному лбу, я не слышал от неё ни звука, воздух, который циркулировал в ноздрях, не выходил и не щекотал мою кожу. Когда я почувствовал, как медленно её рука сползает с моего плеча и как она с глухим стуком упала на траву, моё сердце умерло вместе с ней.
Несмотря на то, что была уже ночь и вместо пары звёзд на нас смотрели миллионы, было светло. Я отчётливо видел всё вокруг, в том числе и старика, который пытался сдержать плач, он старался, но я всё равно его слышал.
Мне было безумно страшно посмотреть в лицо ангела, я боялся увидеть то, что просто не смогу перенести. Я сжимал её тело, оно было тихое и спокойное, чудеса ушли вместе с ней, теперь по свету я буду бродить один, теперь одиночество накроет меня с головой и не отпустит. Мне не суждено быть счастливым, я родился только для того, чтобы давать счастье другим, чтобы люди жили и я был для них началом. Почему всё так несправедливо?
Мне были безразличны эти философские вопросы, которые актуальны и по сей день. Мне даже стало всё равно на свою жизнь, перед глазами стояла серость, и через неё пробивался знакомый и любимый силуэт. Теперь только он будет вести меня по жизни, только в моей памяти будет жить любовь, только мои воспоминания будут греть меня холодными, одинокими ночами. И этот поцелуй, который я буду ощущать на своих губах вечно.
Слабое прикосновение старика пробудило меня. Он дотронулся до моей руки, взглянул на меня глазами полными печали и скорби. Старик смотрел ей в лицо, а я не мог, я боялся, что в моей памяти останется последнее, что я видел вместо того, что я видел раньше. Я боялся, что её мёртвое лицо навсегда останется в моей памяти, и я всегда буду помнить его. Это воспоминание будет перекрывать другие, где мы были счастливы, где её ласковая, добрая улыбка согревала меня, как тёплый шарф.
– Она исчезает..– прохрипел старик, понимая, что это для меня удар.
Я боялся, что она исчезнет, и я буду держать всего лишь воздух. Я собрался с силами, с последними силами, которые ещё жили в моём теле, и взглянул на неё. Маленькие серебряные крапинки освещали её лицо, глаза были закрыты, рот чуть приоткрыт. Выражение её лица было спокойным и счастливым, она как будто спала, и ей снился хороший сон, и казалось, что она вот-вот проснётся и расскажет сюжет своего сна, будет смеяться и обнимать меня. Лицо её больше не дышало, оно не излучало тепло, всё было мертвенно спокойным.
Я вдруг начал завидовать тьме, начал завидовать безумно, жадно и враждебно. Почему её нельзя уничтожить? Нарушится баланс? А вообще – есть ли этот баланс? Люди, что настолько глупы, что сами себя вводят в хаос? Разве я должен помогать таким уродам? Злостью я захлёбывался, чувствовал, как лицо моё стало багровым. Почему я стал причиной гибели Кристины… С такими ранами и с такой слабостью она всё равно умудрилась победить, а передо мной не смогла. Я стал ненавидеть и себя тоже, злость разливалась по всему телу.
– Не нужно злиться, по крайней мере сейчас.
Старик был прав. Да и толку, что я злюсь? Многие вещи мне не подвластны, и если должно было так случиться, значит, так и будет, и я ничего не смогу поделать. Игры между небом и преисподней были мне не понятны, и, наверно, человек в принципе не может понять этот другой мир, который таит в себе так много загадок.