— Пойдем дальше! — объявляла она. — Они говорят, что огранка камней старомодная! Эти люди невежды! Моя прабабушка надевала это ожерелье на бал, где танцевали царь с царицей! Я годами хранила его зашитым в подол пальто, Валя. Я знала, что не смогу получить за него хорошую цену в России!
Тени стали длиннее, когда Надя вышла из магазина, называемого «Стерль», а они потом посетили еще пять или шесть магазинов на улице Риволи, после чего рот Нади сжался в тонкую линию и все искорки погасли в ее глазах.
— Я могла бы, конечно, согласиться на меньшее, но не стану! — устало сказала она Валентине. Они проходили боковую улицу мимо ночного клуба под названием Diables [4], украшенного неоновыми огнями, которые ночью маняще и таинственно трепещут. Рядом с ним располагался еще один ювелирный магазин, не такой большой, как другие, но богато отделанный медными украшениями и европейским граненым стеклом.
— Сюда, — сказала Надя и потащила Валентину ко входу.
Через полчаса Надя вышла из маленькой задней комнаты магазина, лицо ее сияло.
— Валентина! О Валенька!
Надя подбежала к дочери, подняла ее и закружила. Увидев, что ювелир с любопытством смотрит на них, поспешно вывела девочку из магазина.
— Валя, я сделала это!
Они нашли станцию метро и втиснулись в вагон, переполненный в час пик пассажирами. Надя крепко прижимала Валентину. Она сгорбилась и обхватила себя руками так, чтобы никто не мог коснуться ее груди, где она спрятала франки.
— Теперь, — с удовлетворением объявила она, — мне одной придется выходить по вечерам, чтобы достать то, что нам необходимо. Но я добуду это… и мы скоро покинем Париж.
Надина простуда все прогрессировала. В то утро, когда они взяли такси до аэропорта Шарля де Голля, она кашляла так сильно, что ей приходилось опираться о Валентину. Она все время оглядывалась, пока такси пробиралось среди транспорта.
— Мама, — с тревогой спросила Валентина, — кого ты ждешь?
— Никого! — нервно воскликнула Надя, хотя в душе опасалась, что руководству советского посольства стало известно о ее незаконных сделках. Не исключено, что за ней следует КГБ.
— Ты больна?
Надя решительно покачала головой. Она была бледна, изящна и прекрасна в своем черном брючном костюме от Диора.
— Это всего лишь простуда. Мне станет лучше, когда мы взлетим.
— Может, тебе принять таблетки, которые нам оставил тот дядька, Петров?
— Я выпила их все, Валя, по одной в день, чтобы хватило надолго.
— Но…
— Со мной все будет в порядке, Валентина. А теперь запомни — мы граждане США, Валенька! Ты должна помнить об этом всегда. Я потратила много денег на наши документы, и это очень, очень важно.
По прибытии им едва хватило времени подняться на борт переполненного самолета. Несколько пассажиров с вниманием посмотрели на заметно выделяющихся мать и дочь, когда они торопливо шли к своим местам. На Валентине было надето изящное голубое шелковое платье цвета яиц зарянки. Надя уложила ее волосы мягкими блестящими локонами так, что они обрамляли ее лицо в форме сердечка, и надела берет в виде раковины. Девочка несла своего голубого плюшевого медвежонка. Он тоже был принаряжен — на его шее красовался голубой шелковый бант.
Валентина опустилась в прямое мягкое кресло самолета «Пан Ам», выглянула из окна и со страхом посмотрела на взлетную полосу. Всего через несколько минут они с мамой поднимутся в воздух и полетят высоко над морем. Так как она плохо говорит по-английски, Надя велела ей быть очень внимательной, общаясь с обслуживающим персоналом или с кем-либо еще.
— Мама, — прошептала она, — что станет с Мишей и папой, если мы будем так далеко, по ту сторону огромного океана?
— Детка, — ответила Надя, — не имеет значения, как далеко мы улетим от них. Они будут с нами, куда бы мы ни уехали… в наших мыслях, наших сердцах.
Теперь красивая женщина в униформе — стюардесса, как объяснила Вале мама, — ходила взад и вперед по проходу, закрывая верхние пластиковые дверцы.
— А сейчас, Валя, ты должна застегнуть свой ремень, — инструктировала ее Надя по-английски. — Вот так… видишь?
Самолет медленно тронулся с места, и Валентина ощутила внезапный приступ тошноты, смешанный с острым чувством утраты. Она проглотила слюну, пытаясь отделаться от этого ощущения. Может, океан не такой уж и большой. Когда-нибудь, непонятно сейчас каким-то образом, она непременно вернется назад в Россию и найдет Мишу, даже если ей придется подождать, пока она вырастет.
Когда они приземлились в аэропорту О'Хара и прошли через таможню, состояние Нади заметно ухудшилось. Ее знобило, она все время кашляла, тяжело дышала, лицо ее побледнело, а щеки, наоборот, ярко пылали.