На фоне гигантского летящего локомотива — извилистая линия, пунктирная и сплошная, протянувшаяся через всю Восточную Сибирь и Дальний Восток к Великому океану от Тайшета до Советской Гавани. Сплошная линия — действующая железная дорога, пунктирная — строящаяся. Крупные города и поселки по всей трассе, построенные и строящиеся. Братск, Лена, Звездный, Улькан, Магистральный, Кунерма, Нижнеангарск, Чара, Тында, Чульман, Беркакит, Нора, Ургал, Чегдомын, Березовка, Комсомольск-на-Амуре. Они отмечены звездочками.
Самая крупная звезда полагалась столице Большого БАМа — Тынде, но Толька допустил вольность, отдал ее Дивному. Условные обозначения веками дремавших полезных ископаемых возле каждого населенного пункта. Наверху щита — текст, составленный Дмитрием и Каштаном:
«БАМ — ЭТО:
— Байкало-Амурская магистраль. (Боевой авангард молодежи.)
— 3145 км от Лены до Комсомольска-на-Амуре буреломной тайги и вечной мерзлоты, которые предстоит нам пройти. Первые сотни километров уже в действии! (Краевые участки магистрали: Тайшет — Лена (701 км) и Комсомольск-на-Амуре — Советская Гавань (442 км) сооружены нашими отцами и старшими братьями — молодежь 40-х и 50-х годов.)
— 200 будущих станций и разъездов, 3200 искусственных сооружений, в том числе 142 крупных моста, 25 км туннелей, миллионы перемещенных кубометров грунта. С началом разработки полезных ископаемых вдоль магистрали будут жить и трудиться свыше 1 000 000 человек.
— Самая трудная железная дорога в мире, сооружаемая в сложнейших географических, геологических и климатических условиях.
— Значительные природные богатства: нефть, газ, свинец, олово, вольфрам, молибден, железная руда, высококачественный уголь Чульманского и Ургальского бассейнов, большие запасы медной руды в Удокане и многие другие полезные ископаемые. Их разработка возможна только с помощью нашей дороги — БАМа.
— Несметные запасы древесины — будущая мебель, горы будущих книг.
— Огромные будущие ТПК (территориально-производственные комплексы) в зоне магистрали: Верхнеленский, Северо-Байкальский, Южно-Якутский, Зейско-Свободненский, Комсомольский; ПУ (промышленные узлы): Удоканский, Селемжинский, Угарский. Они призваны заготовлять и обрабатывать древесину, добывать уголь и производить цветные металлы, железную руду, электроэнергию.
— Вторая Транссибирская магистраль, второй выход к Великому океану.
— Народное и твое благосостояние.
— Экзамен на жизненную зрелость, который ты должен сдать».
Ударный строительный отряд «Комсомолец Украины», самый многочисленный после Съездовского отряда, в двести бойцов, приезжал поздно вечером, когда поднялась огромная оранжевая луна и Дивный светился огнями. Как повелось, был короткий митинг, оркестр, много встречающих.
Пришел на вокзал и Толька — поглазеть. Сегодня перед сменой он «конфисковал» у зазевавшейся бригадирши балластировщиц путейский рожок и целый день, выводя всех из терпения, дул в него. Сначала на работе, а потом в клубе на танцах. Если дуть умеючи, с частыми и короткими перерывами, пронзительный звук рожка напоминал кудахтанье насмерть перепуганной курицы.
Когда митинг окончился и бойцы, подхватив вещи, направились к недавно прорубленной просеке, где в ожидании новоселов-украинцев стояли три десятка вагончиков, Толька от нечего делать увязался за ними. Ему понравился певучий и незнакомый ему украинский язык, который, вопреки его ожиданиям, почти не походил на русский; во всяком случае, он не понимал украинцев.
Мелькали зеленые куртки с эмблемами на спине: «БАМ — Киев», «БАМ — Винница», «БАМ — Черкассы». И еще упоминались города и селения, которых он не знал: Милин, Буча, Корец, Городница, Васильков…
Услышав девичий смех в конце колонны, Толька придержал шаг. Девчата шли последними, весело тараторили по-украински.
В присутствии незнакомых девушек Толька держал себя этаким видавшим виды ловеласом, хотя на самом деле ни разу в жизни не поцеловал девчонку. Роль ловеласа он выбрал со злости. Обидно было Тольке, что сверстники его гуляют с девчатами по сопке Любви, а он все один да один. Конечно, сам виноват, дело не во внешности, не такой уж он урод, чтобы от него шарахались. Все дело в поведении. Понимал это Толька, но живший в нем бес не давал ему ни минуты покоя.