Больше всего Лео поражала атмосфера в этом учебном лагере. Строгая дисциплина, никакой дедовщины, продуманный и дозированный комфорт — все это делало жизнь в легионе просто райским наслаждением по сравнению с тем, что видел Лео в России. После обязательных тренировок было достаточно времени, чтобы заняться так называемой самоподготовкой, можно было просто покурить на скамеечке на территории лагеря, можно было позвонить домой, можно было посмотреть телевизор или потолкаться в местном баре. В город молодых легионеров до конца учебы на выпускали.
Легионеры мало дружили между собой, и хотя были группировки по национальностям, но они не перерастали в отношения армейских землячеств. Скачала Лео не понимал причины такой сдержанности людей одной национальности по отношению друг к другу, а потом понял, что у каждого из пришедших была своя непростая и порой с довольно-таки темными пятками биография А поскольку попадая в легион человек просто отказывался от всякого прошлого, то любая нечаянная встреча с каким-то земляком, который мог что-то знать о тебе том, из прошлой жизни, была крайне нежелательной. Поэтому группировались в основном не столько по национальностям, сколько по цвету кожи. Скажем, одним телефоном могли пользоваться только белые всех национальностей, а другим — только цветные. Нет, можно было, конечно, подойти и не к своему аппарату — никто бы за это не убил, но все соблюдали эти как бы неписаные правила Кроме того из имеющихся двух телевизоров один тоже принадлежал белым, а другой цветным И это не было расизмом — просто белые как правило предпочитали смотреть боевики и детективы, а цветные обождали спортивные соревнования, футбол, бейсбол и так далее.
Кормили в легионе всех на убой, но все-таки по вечерам ребята любили посидеть в местном кафе. Особенный кайф доставляло то, что цены в этом кафе были в 3–4 раза ниже, чем в городе. Поэтому даже когда срок учебы заканчивался и можно было уже в увольнение выходить в город — многие предпочитали оставаться на территории лагеря — это было дешевле.
Удивляло Лео и другое — как ни странно, но сексуальные отношения между мужчинами тут не существовали. То есть может быть где и были голубые, но как-то это не обсуждалось, не афишировалось и он по крайней мере ни одного такого парня в своем окружении не знал.
С языками общения дело обстояло легко. Официальным и обязательным для всех был французский, и его Лео усвоил быстро и без проблем в течение месяца. Вторым, тоже обязательным, был английский. Но за полгода, проведенных в «учебке», он научился понимать не только по английски, но еще и по немецки и даже немного по — испански. Он, как губка, впитывал в себя все, что только было можно, банковский счет его ежемесячно пополнялся деньгами, которые он не тратил, и Лео чувствовал, что начинает приобретать некоторую устойчивую почву под ногами.
И вот полгода учебы подошли к концу. За это время из просто выносливого и сильного парня он превратился в настоящего атлета, с огромными бицепсами, владеющего всеми приемами рукопашного боя, легко справляющимся с любыми видами стрелкового оружия, прекрасно знающим современную боевую технику. И самое главное — в результате многочисленных тренировочных боев его болевой порог снизился настолько, что позволял ему выдерживать любые самые нечеловеческие нагрузки.
Начальство, внимательно следившее за его успехами, в принципе было довольно. Все понимали, что он отличался от рядовых легионеров своими физическими данными. Подходило время использовать это на практике.
Однако прежде, чем Лео попал впервые в настоящие боевые условия, он был переброшен в другой гарнизон, где ему и предстояло служить. Ставший уже настоящим легионером, получив небольшую прибавку к жалованью и право еженедельного выхода в город, Лео в первый же свой свободный день решил навестить Элен.
Все эти тяжелые месяцы он думал о ней неотрывно. Он все время повторял ее имя, мечтал снова качать ее на своих могучих руках, хотел увидеть в ее глазах изумление, когда она посмотрит на него — такого накаченного молодчика. Он конечно же понимал, что Элен — часть его прошлого, что по идее, если уж быть до конца образцовым легионером, он обязан отказаться от встреч с ней. А с другой стороны — кто она ему? Она не мать, не сестра, не жена. Может быть, он встретил ее только сегодня? Да и кто узнает о ней?
И Лео после долгих сомнений решился — едва добравшись до Парижа, он прямиком направился на Елисейские поля, туда, где впервые на мостовой увидел ее в сиреневых чулочках и огромных тяжелых ботинках, рисующую что-то на мольберте.
Лео шел по парижскому бульвару, с удивлением понимая, что вот теперь он вернулся сюда уже не беглым солдатом, уже не запуганным дезертиром, а нормальным воином, с полным основанием он оставлял сейчас следы своих ботинок на асфальте парижских улиц — он, защитник Франции, солдат иностранного легиона, таинственный и загадочный человек без национальности и прошлого, могучий Лео Стенли.