В человеке есть большая сила,
Если он спокойно говорит.
Стихи поэта-воина, пришедшие из прошлого, воздействуют на развитие уже совсем иных поколений.
Таково чудо поэзии.
Леонид Вышеславский
Голубые следы
Я хочу упасть, не веря
в то,
что умер навсегда.
«…Вы, может, правду говорите…»
…Вы, может, правду говорите,
Но как не петь мне,
Когда я точно знаю ритмы
Всего на свете?!
Когда два мира сабли скрестят
И вновь — бороться,
Напьемся мужества из песни,
Как из колодца!
1936
Предгрозье
Что может быть лучше предгрозья?
Тревогой весь мир опоясан.
Лишь ветер, как шапкою Оземь,
Как ухарь-казак перед плясом,
Ударит — и ждет подбоченясь.
В мгновенья молчанья глухого
Таинственно, полно значения
Любое случайное слово.
И сердце в тревоге у каждого,
Пока вдалеке громыхает,
И ждешь: начинается страшное,
А начнется — гроза простая.
Что может быть лучше предгрозья?
1937
«Хоть и запад давно не алел…»
Хоть и запад давно не алел,
И восход был еще далек,
Воздух чуточку стал светлей,
Луч прозрачный на воду лег.
Рябь пошла от луча, и к ней
Потянулся шурша камыш.
Любопытный он так же, как мы,
Ловит тайны в ночном окне.
Звезды тоже скользнули к лучу,
Но, казалось, их кто-то держал.
И они от избытка чувств
Стали яростнее дрожать.
Это началось рядом совсем,
Расплескалось совсем далеко,
Голос девушки плыл над рекой,
Как рассвет.
1937
Гравюра
От бега полощется грива,
От ветра распахнута бурка.
Гром — как снарядов разрывы.
Ночная атака —
буря.
От быстрого бега —
почти неподвижные гривы,
От резкого ветра —
крылатая бурка, как буря,
От громкого грома
не слышно снарядных разрывов.
От молний высоких
ночная атака —
гравюра.
1937
Петербургская ночь
Нам о прелестях Ваших
нарассказано множество лестного,
Вам в словесности русской,
как в кресле удобном и прочном,
Петербургских романов героини белесые —
Бестелесные белые ночи!
Вас хвалить, почитай, повелося от самого
Пушкина,
Я ж ни белую полночь, ни девичью горницу
белую,
Ни Татьяну со взором, стыдливо опущенным,
Никогда героиней романа не сделаю.
Это с первой любви у меня —
первой песни моей неумелой,
Все от первой любимой —
жестокой, дразнящей и жгучей,
От начальных объятий, рождающих первую
смелость,
От начальных ночей: чем темнее, тем лучше.
Я влюблен во внезапные ночи бесстыдного
Крыма,
Что приходят без сумерек, сразу, надежно
и просто,
Я хочу, чтоб меня обнимали не руки, а крылья,
Чтоб не спать, а летать
сквозь прошитые звездами версты.
Петербургская ночь.
Что в хваленой твоей бестелесности?
Кто такую прозрачность, такую безвольность
захочет?
Ты не женщина. Нет. Ты — явленье небесное,
Полнокровной природы плоскогрудая дочь…
1937
«Хмуро. Серо. Пелена…»
Из В. Сосюры
Хмуро. Серо. Пелена.
Я страдаю —
и она.
Я молчу — она в слезах.
Плачу я — она молчит.
Лишь рука в моих руках
Лихорадочно дрожит.
1936
«Сад во время прежних весен»
Сад во время прежних весен
Этот был ли?
Разве был он полон песен,
Сказкой, былью?
Воздух густ, хоть не дыши им,
В ветви — прозвездь.
Соловьиный по вершинам
Ветра просвист.
Ветра просвист, ветра трели,
Песнь в полтона.
Как в реке, в тени аллеи
Пары тонут.
Над рекою ветер веет,
Ветер вольный
Поднимает над аллеей
Смеха волны.
Тополь берегом над нами,
Дымкой тронут, —
Так и ждешь, что под ногами
Звезды дрогнут.