Милова, пожалуй, единственная, кто любил его крепко, искренне, бескорыстно. Ей никогда ничего, кроме него самого, не нужно было. Поэтому так и удивился, увидев ее в дорогой машине, разозлился. Ведь не такая… Не вязался ее образ с меркантильностью.
И вдруг ему очень захотелось именно такой любви — настоящей, на всю жизнь.
«Я ее верну!» — тут же решил Левицкий.
Глава 14. Мастер добрых дел
— Чего это ты улыбаешься? — спросила сестру Каролина.
Причем сделала это таким тоном, будто улыбаться причин в принципе быть не может ни у кого и никогда.
Слада давно заметила: Каролина теперь улыбалась исключительно на камеру. В обычной жизни сестра с каждым месяцем превращалась в еще худшую буку, чем была до того.
И хотела бы сказать, что у Каролины испортился характер после того, как села в инвалидное кресло. Но нет, сестра всегда была такой. Ворчливой, угрюмой, недовольной всем вокруг. Физическое увечье просто обострило эти качества. Жить с ней становилось всё тяжелее. Но Слада понимала: сестре намного сложнее, чем ей. Это безумие — в двадцать семь лет понять, что жизненных перспектив у тебя ноль, что ты уже, считай, испорченное мясо, как она периодически сама себя называла. И ничто не могло ей помочь.
Но Слада не теряла надежды как-то приободрить вечную буку, часто старалась поднять ей настроение, хотя редко добивалась успеха. И вот снова решила попробовать.
Она на минутку отложила ножик, которым резала помидоры для салата. Посмотрела на сестру с ободряющей улыбкой, проговорила веселым голосом:
— Я просто вспомнила: скоро аванс. Тортик купим, чего-нибудь еще вкусненького… А через пару недель зарплата! Я обязательно тебе тоже что-нибудь куплю. Что бы ты хотела?
Лично ее перспектива свободной наличности радовала невероятно. Думала, и сестра обрадуется. Но не тут-то было…
— Слышишь, покупалкина, а ты ничего не забыла? — насупилась Каролина. — Нам, вообще-то, маме памятник надо ставить! Два года прошло, а мы не сподобились… По-хорошему, мы это должны были сделать год назад, но кое-кто учился в своем университете и зарабатывал копейки, которых едва хватало на проезд… Это я про тебя, кстати!
У Слады в груди будто воздух закончился.
Внутри всё замерло от сильнейшей обиды. Да, год назад она была студенткой, но выбивалась из сил, неофициально подменяла ночного продавца в местном ларьке, трудилась за сущие гроши. Делала всё, чтобы помочь сестре, которая в то время только привыкала к инвалидному креслу. Ночью ларек, днем лекции, спала на выходных, еще пыталась готовить еду, ухаживать за больной. Это продолжалось, пока у Слады не начались обмороки от недосыпа, а потом Каролине посчастливилось стать бьюти-блогером, и это позволило Миловым удержаться на плаву. Какие уж тут памятники…
И всё же Слада себя виноватой не считала, ведь старалась изо всех сил, делала что могла.
Слова сестры задели, и сильно.
— Ой, всё, пошла губы дуть… — фыркнула Каролина. — Прям ни слова тебе не скажи…
Отчего-то именно последняя фраза показалась Сладе пощечиной. Будто Каролина и правда считала ее дармоедкой. В глазах защипало, в горле разросся ком.
Тут-то Каролина и потянула к младшей руки. Подъехала поближе, обняла за талию, уткнулась головой той в грудь.
— Не обижайся на меня, ты же моя единственная близкая… Ты же знаешь, я не имела в виду то, что сказала.
И Слада обняла ее в ответ, тут же простила злые слова, как делала всегда. Что толку обижаться на буку? Ведь не изменится.
— Но памятник маме надо поставить…
— Да, конечно, ты права… — кивнула Слада, всхлипывая.
— Конечно права! Я всегда права!
Закончив с очередным деловым письмом, Хватов решил себя побаловать. Глянул на часы: время обеденное, а это значило, что Слада, скорее всего, в местном кафе.
Привычно зашел в программу, ввел личные логин и пароль, стал переключать камеры, пока не нашел те, что располагались в зале кафе. Включил нужную и залюбовался дорогой девочкой, сидевшей в одиночестве за самым дальним столиком.
Обласкал взглядом то, как аппетитно смотрелась ее грудь в облегающей блузке. Тут отметил, что Белоснежка какая-то грустная. Вроде и взяла любимые блюда — свекольный салат, котлету, пюре и компот. Стандартный набор, который обычно очень поднимал ей настроение. А сегодня сидела, ковыряла вилкой, будто не было аппетита.
Хватов умилялся тому, как Белоснежка пыталась экономить его деньги. Ни разу не взяла себе ничего дорогого, только самый бюджетный набор, хотя ей ясно сказали: обеды за счет фирмы.