— Четырнадцать, — переводчик взял на себя смелость и накинул девочке пару лет.
— А тебе сколько?
— Говорит: «А сколько дашь?»
— Значит, так, я тут не жениться на тебе собираюсь… — Рич повернулся на камеру и, уже обращаясь к зрителям, — представляете, приехал белый, покупает ее и ее дочь, а она еще и кокетничает. — И уже повернувшись к ней: — Скажи, а согласилась бы за меня выйти замуж?
Переводчик засмеялся, но Горров больно ткнул его бутылкой коньяка, поэтому перевод был очень серьезным.
Маленькие азиатки, кольцом окружившие съемочную группу, засмеялись от предложения, словно шимпанзе, отнявшие банан у посетителя зоопарка. Начали трогать Ричарда и на ощупь проверять его физические качества. Хозяйственно кивали головой. Тут Хорхе что-то сказал, показывая рукой в область Ричардового паха, и все засмеялись опять.
— Что он сказал? — не терпелось Ричарду.
— Хорхе сказал, что они лопнут, если ты в них кончишь…
— Очень смешно, — передразнил Ричард Хорхе. — Хорошо, я продолжу. Скажите, а в каком возрасте девушки в Таиланде начинают жить половой жизнью?
— Рич, — прервал Горров, — брат, проще и наглее формулируй вопрос… как в жизни: «Сколько тебе было, когда тебя задрали?»
— Хорошо.
— Сколько лет было вашей дочери, когда она впервые переспала с мужчиной?
— Говорит, что примерно восемь лет.
— И вы считаете это нормальным?!
Все вокруг зашушукали и стали переглядываться.
— Говорит, что нормально… Че ненормального-то? У нас всегда так. В одиннадцать-двенадцать лет у нас уже выходят замуж.
— Я не понимаю, как вы сейчас продаете дочь, а ее еще потом и замуж возьмут? — Рич перешел на издевательский тон. — У вас, наверное, тоже муж есть, дома сидит и ждет?!
— Есть, конечно. Ждет.
— Вы шутите, что ли?!
Тут вмешался Хорхе.
— Понимаете, в Таиланде это нормально. Для ее мужа — это нормально, для большинства мужиков — нормально. Это наша философия, и по-другому мы не можем…
— С ума сойти можно.
— Стоп, — Горров остановил съемки. — Значит, так, сейчас узнаешь цену на нее и дочь, торгуетесь и уходите туда, куда она укажет. Понятно?
— Мне нужно будет трахать их? — Рич смотрел на маму с дочерью и был в шоке.
— Понятно?! — сквозь зубы закричал Горров и хлопнул руками. — Работаем!
— Ну что, спринтер, давно секса не было? — Варвара не надела, а натянула трусы.
— Извини, — Сергей сел на унитаз.
— Да я все понимаю, солдат… Мне даже приятно, что ты так быстро кончил. Ну, в смысле, морально приятно, — Варвара достала зеркало и красила губы, не глядя на Сергея и не видя, что от ее слов и ситуации у того катились слезы. — А технику мы тебе поставим, не переживай. Орудие у тебя крупнокалиберное — мои атаки выдержит.
Сергей упал на колени, обнял и прижался к Варе, горько зарыдал.
— Эй, чш-ш-ш, солдат! Врагов спугнешь! — Варя гладила его по голове. «А Ричард не любил, чтоб я его гладила», — подумала.
Сергей поднял заплаканные глаза и прошептал:
— Выходи за меня.
— Солдат-солдат, — она тихонько вытирала его слезы ладонью, — что мы с тобой жрать-то будем? У тебя дома, наверное, стенгазета вместо туалетной бумаги?
— Сейчас нет бумаги, а завтра будет из шелка. Я заработаю, — Сергей как-то по-юношески вскочил, забыв о том, что голый. — Я смогу нас прокормить, я умный!
— Ты голый сейчас. И вот еще что… Я! — Варя проглотила горечь. — Я не хочу кормиться, понимаешь. И в стойле жить не захочу. Натягивай штаны, пионер. Заработаешь миллион — позвони.
Они вышли на улицу. Уже стемнело. Шли, молчали и думали.
«Интересно, кто я для нее?»
«Интересно, кто он для меня? А кто мне Ричард? Ричард… Мне нужно принять дозу»…
— Все, пионер, — Варвара резко развернулась и протянула руку. — Давай прощаться, чур, только без слез.
— Я думал… — Сергей замялся.
— Ты думал… Какое откровение?! Я знаю, о чем ты думал, сказать?!
— Скажи.
— Ты думал, что если я с тобой переспала, то можно меня теперь таскать за собой, как собаку?! Или ты хотел поехать ко мне?! — Варвара, подумав о наркотиках, уже торопилась и злилась. — Я, солдат, живу на квартире того, чьи пальцы у меня на шее, а удар кулака на губе. Мне негде жить! Конечно, можно в общежитие перебраться! Солдат и студентка — две голые худые жопы-мослы. Два нищих заброшенных куска говна. Пошел ты! Я не хочу быть говном! Я не так давно из него выбралась! И я еще чувствую на губах его вкус вперемежку со спермой Ричарда…
— А у меня во рту металлический привкус, как при контузии, и приятный аромат рыбы от твоих губ, — Сергей ничего не понимал и не слышал.