— Тихо, ребята. Все под контролем, — выпил сначала один стакан. Еще секунда — потом второй стакан. Посмотрел на Сергея. — Ты поймешь. Не простишь — по хую, главное — поймешь. — Повернулся к спецназовцам: — Я только форму свою парадную надену. Сопротивляться не буду, слово солдата.
Надев парадную десантную форму, Мейерхольд вошел на кухню. Кот Митрич терся о ноги, предчувствуя расставание. Мейерхольд взял его на руки.
— Ребят, с котом можно? — глупо спросил он омоновцев.
— Шутишь, что ли? — грустно ответили они.
— Серег, это… — он хотел ему отдать кота. Посмотрел… не договорил и не попросил. Поцеловал кота в мокрый нос, так как делал это много раз, спокойно и быстро взял его за задние лапы и сильно ударил головой о дверной кухонный косяк. Кот не успел даже вскрикнуть.
Мейерхольд заботливо положил Митрича на стол. Погладил. Сделал шаг назад и «отдал честь».
— Похоронишь в палисаднике, — сказал Сергею. Развернулся и вышел. Ошалевшие омоновцы за ним.
Через минуту в квартире была абсолютная тишина. Сергей сидел один на кухне и допивал водку, которая казалась водой. Недавно, вроде бы начинавшаяся складываться жизнь, опять была в жопе.
Только через несколько дней он узнает, что в тот день, когда ушел за водкой, Верник поинтересовался, «что такое 105-я гвардейская ВДД»? Мейерхольд тогда посмотрел на нож и взял нож.
— На, Верник, держи.
— Зачем?
— На примере покажу, что такое сто пятая. Атакуй меня.
— В смысле?!
— Попробуй зарезать меня.
— Я не хочу.
— Тогда хотя бы имитируй.
— Ну, хорошо…
Верник даже не успел двинуть рукой в сторону Мейерхольда, как тот уже сломал ему руку, перехватил нож, зарычал и нанес четыре колото-режущих ранения. Когда пришел в себя и огляделся, горько констатировал: «ебаный свет». Вызвал «скорую» и милицию. Сел на пол и прижал к себе Верника.
Константин Эрнестович залез в телефон Варвары. Стал искать телефон Славы Барон. Не найдя такого имени, сообразил, что абонент «еврейская шлюшка» — это именно она. Позвонил, Славка «прилетела» через двадцать минут.
— Давно она так? — начала она с прохода.
— Часа два. Врачи были. Сказали, что нужно много блевать. Слав, мне нужно на Совет Правления телеканала. Я должен уехать.
— Конечно, Константин Эрнестович. Без проблем. Я останусь.
— Буду звонить. Водитель привезет тебе сейчас еды. Я завтра перед работой заеду. Вот мой мобильный.
— Не волнуйтесь. Все будет хорошо.
— Да… — протянул он, совершенно развалившийся от таких событий, которые всегда проходили мимо его телевизионной жизни, хоть и наполненной скандалами и войнами. Так близко, так физиологично и незащищенно он был с проблемой впервые. Может и поэтому, не зная, что сказать, сказал финальную фразу Сережи Бодрова из программы «Взгляд»: «Все только начинается». Не глядя на Славу, он встал, подошел к двери и только там, словно себе, сказал:
— Спасибо, Слав.
Дверь хлопнула.
Варвара, до этого лежавшая мертвяком, резко повернулась на кровати и своим смертельно уставшим лицом закричала в дверь:
Она начала реветь… С соплями, слюнами… В голос…
Слава быстро села рядом, обняла за голову и тоже заплакала.
— Тш-ш-ш… Успокойся, подружка… Все будет хорошо…
— Я, блядь, чуть «коньки не откинула», Славк, прикинь… Пересралась вся… Как мне плохо, Боже мой… Я такая несчастная…
Славка вытерла слезы. Посмотрела на Варю. И небрежно сбросила ее с себя на кровать.
— Пошла ты в жопу, Варь. Задрала меня уже, просто пиздец какой-то. Да и не только меня — всех! — Славка стала грозно ходить по комнате. — Че тебе не хватает, ты скажи, что у тебя плохо?!
— Что ты на меня орешь, не ори! — Варвара зажала уши руками. Славка подсела и стала насильно разжимать ей руки.
— Нет, ты послушай. Я тебе сейчас все выскажу и свалю отсюда на хер. А ты тут жри свои колеса или вешайся — мне уже по херу.
— Что ты гонишь, Слав, мне плохо. Я еле выжила.
— Да уж не знаю даже, кому от этого лучше стало! Рич тебя любит, родители у него охуенные, вон тебя, блядь, вытаскивают из ада. А она, посмотрите, несчастная: бухает, ширяется, ебется с охранниками, со всеми флиртует. Скоро клейма негде будет ставить, миледи!
— Ты говоришь, как парень какой-то!
— Я говорю так, как сказал бы мой отец, если бы сейчас был здесь.
— Иди и ебись тогда со своим отцом. Тоже мне идеал нашла!