А на озере, способном в любое ненастье принять и успокоить паводковые воды, даже не колыхнуло яркие прогулочные катамараны - тишь да гладь. Наутро местное начальство пребывало на грани потери рассудка. Такое у всех возникло одущение, что и не было здесь жизни, кроме вот этой, что беспомощно утопала в грязи, определив для всех судеб одну общую - на самом краю осознания ненужности этой жизни.
Начальство пыталось разъяснить что-то насчет шлюзов, которые без команды сверху не велено было открывать, но, похоже, и само толком не понимало, какой и откуда следовало ждать команды. Да и некому было слушать начальство в Белых Углях. Была крохотная живая точка на карте, и в одну черную ночь не стало ее.
Бездушный механизм открытых или, наоборот, закрытых шлюзов добросовестно вымывает из живописного пейзажа застигнутых смертью врасплох, но Чубайс-то тут при чем? Пусть даже он выполнил черную свою миссию, распространив на русской земле одноразовый колониальный капитализм, а теперь одержим идеей обладания абсолютной властью по формуле «минус электрификация всей страны» - это в каком же угаре несчастий, нужды и мук тщимся мы угадать в нем недостающее звено воображаемой цепи катастрофических событий: там самолеты столкнулись, здесь реки в моря растеклись - при чем тут председатель правления РАО «ЕЭС России»?
Замыслы Чубайса разгадываются только тогда, когда они ему не удаются, но такое случается редко. Нет электричества -нет товаров и услуг. Вымирайте, как считаете нужным, потому что ваша жизнь дурна и некрасива, а землей вашей интересуются солидные, достойные люди. Чубайс не занимается поисками своего места в системе мироздания, он управляет страной посредством рубильника, и это как раз тот вид насилия, которое» лишает свободы выбора.
И все же он засветился. За десять дней до небывалого на юге России наводнения он распорядился повысить энерготарифы в ожидавших катастрофы регионах. Его заместитель и давний подельник Андрей Раппопорт оказался крайним для нетерпеливо вопрошавших: откуда в РАО «ЕЭС» стало известно, какие именно регионы окажутся под водой. Раппопорт не знал, что ему отвечать. «Мертвые ни о чем не спросят, - сказал ему Чубайс. - Испорченная жизнь ремонту не подлежит, а все остальное - политический шантаж и провокация. Больше наглости, Андрюша!..»
После Чернобыля все знают, что только на русской почве можно смоделировать любую трагедию. Только она к этому готова. Плотины здесь не выдерживают натиска действительности, смерть наслаивается на смерть, притупляя первый ужас, а затем все накрывает мутным потоком управляемой стихии, и река вечности уносит из памяти судьбы и лица тех, кто от рождения обречен был на дешевое и нешумное русское умирание.
В Америке не поняли и никогда не поймут, что произошло с ними II сентября 2001 года, зато быстро сообразили, как возместить ущерб за счет России. И снова русские ветра играли приспущенными мокрыми флагами, и хляби разверзлись небесные, открылись шлюзы несбывшихся надежд, ибо время вышло, истекло ожиданием, и его тоже уносила река, и живые поминали умершими пропавших без вести, хотя, может быть, живы и они были, но не с кем додумать эту неявную догадку. Те, кто остались на омытой горем земле, покорно принимали рукотворные катастрофы как стихийное, ни от кого не зависящее зло.
Чубайс спешил делать ненастную погоду, особо интересуясь метеопрогнозом с Кубано-Приазовской низменности и с востока Ставропольской возвышенности, где земли славились своим плодородием. Китай молчаливо и внимательно наблюдал за происходящим. В горах Северного Кавказа об эту летнюю пору всегда идут ливневые дожди, питающие Усть-Джегутинское водохранилище. И всегда опасные излишки воды сбрасывали в Кубань и Большой Ставропольский канал. Малая часть этих вод устремлялась в русло коварной Подкумки, однако система шлюзов на реке сдерживала напор. На большой плотине затворы поднимали на строго регламентированные 30 сантиметров - с таким расчетом, чтобы сброс с верхнего бьефа не стал разрушительным для густонаселенных равнин в низовьях реки и ее притоков. Тридцать лет держали такой режим на гидроузле и еще пятьдесят собирались держать.
В ночь на 21 июня 2002 года, когда равнинные станицы, умаявшись за день, забылись саманным сном, затворы подняли на 30 сантиметров. Эту водозамерную величину следует умножить на три, а каждую секунду непрожитого во сне времени - на две тысячи кубометров воды, тогда можно приблизительно представить себе, какой высоты и мощи устремился поток, сметавший на своем пути все, что возвышалось над землей. Вода врывалась в окна домов, мгновенно заполняя жилое пространство до потолка, умение плавать никому здесь не пригодилось, а на крик о помощи не хватало вздоха, да и кто бы услышал этот крик?..
До прилета в Ставрополь президента Путина в Усть-Джегуте трижды сбрасывали в Кубань водную лавину, срывавшую с якорей даже тяжелые земснаряды, а после его отъезда, когда силами МЧС нарастили дамбы, укрепили железобетонными блоками размытые берега, и редкие люди принялись отыскивать в заиленной жиже хоть какие-то уцелевшие вещи, когда взбесившаяся Подкумка, загомонившисъ, уже возвращалась в свое русло, и дожди в горах прекратились - вот тогда хлынул четвертый и самый разрушительный сброс воды, унесший даже останки давно упокоенных на станичных кладбищах как последнюю память родной земли, считавшуюся отчего-то вечной. За что такая участь? За то, что жизнь вчерашняя трагически не совпала с жизнью сегодняшней, не вписалась в рыночную стоимость земли, отторгаемой в пользу РАО «ЕЭС» за долги по электроэнергии?..
Чубайс спешил. В течение мая 2002-го лично обзвонил всех руководителей региональных «АО-энерго», а их у него было более сотни, и поздравил с утверждением новых должностных окладов - по 550 тысяч долларов в год. В два с лишним раза больше, чем у президента США. Эта сумма была для Чубайса знаковой, сулящей удачу.
Именно столько пытались воровски вынести из Белого дома его помощники Сергей Лисовский и Аркадий Евстафьев в июне 1996 года, накануне второго тура президентских выборов. Тогда все у них висело на волоске. Теперь на таком же волоске зависла Россия, проспавшая «день открытых шлюзов». Судьбу ее определял рубильник в руках «рыжего фюрера». За манипуляции с региональными рубильниками полагались квартальные премии. Не всем подельникам, а только тем, кто сумел внедрить практику веерных отключений в теорию техногенных катастроф.
Новые оклады и бонусы к ним многое прояснили. Руководители региональных структур РАО «ЕЭС» поняли главное: выигрывает тот, кто придумывает правила игры. Отныне каждый из них был обязан вносить в черную кассу Чубайса по 15 миллионов долларов ежегодно. Для Чубайса цифра 15 удобна тем, что легко делится на три. Одну треть региональной мзды он брал наличными, другую - ликвидными предприятиями, обанкротившимися из-за долгов за электричество и тепло, а третью - земельными участками, необратимо обезлюдевшими после небывалого наводнения.
Формула оброка более или менее успешно действовала во всех семи федеральных округах, по границам которых и предполагалось начать последовательное расчленение России, когда обнаружится, что неформальному органу власти «РАО-Чубайс» принадлежит в стране почти все, что имеет реальную рыночную стоимость. Путин, разумеется, знал об этом, однако ни словом, ни делом не дал понять, что Чубайс - государственный преступник, заработавший минимум три пожизненных срока.
Чубайс сам провалил стратегическую акцию на Юге России. Задыхаясь от нетерпения, позвонил в Нью-Йорк одному из кураторов «эксперимента» с рекой Подкумка Андрею Клейферу и сказал, что «история новых людей России шагает в будущее через мертвые головы миллионов». Клейферу было не до поэтизированных иносказаний, и Чубайс уточнил: «Кубань пойдет с молотка».
- Теперь понял, - сказал Клейфер. - Поэт в России больше не поэт, он теперь - земельный рантье. Латифундист!.. Но почему только Кубань?
- Нет, нет, не только. Ставрополье, Адыгея, Кабардино-Балкария - все там не вписались в земельный рынок. Теперь впишутся. Катастрофы сильно освежают сознание.
- А что ваш верховный главнокомандующий из барвихинской пробирки?