Произнеся последнюю фразу, Карпинская вздрогнула, видно, поняла двусмысленность сказанного. Она вытащила из кармана шорт платок и промокнула глаза.
– Извините, – шмыгнув носом, сказала Марина. – Все-таки родной брат...
– Я понимаю, – кивнула, а переждав минуту, спросила я: – Мы можем продолжить разговор?
– Да-да, – заверила меня Карпинская. – Значит, о Гольдберге... Пожалуй, я вам все и сказала. В общем, в отличие от Славы, он не был подвержен всяким там порокам, – она понизила голос. – Во всяком случае, с бабами так не путался и все деньги в казино не спускал.
– А братец спускал? – прищурилась я.
– Еще как, – усмехнулась Марина. – Я же говорю, с молодости был авантюрист.
– И какие же казино он предпочитал? Я имею в виду и местные, и московские.
– Ну, насчет московских ничего сказать не могу, – развела руками сестра Карпинского, – а про тарасовские... Упоминал он как-то казино «Каскад», по-моему. Это еще в прошлый приезд, он Гольдбергу звонил и говорил: «Я буду в „Каскаде“, подъезжай туда».
Казино «Каскад» было мне хорошо знакомо, бывать мне в нем доводилось не раз. Так что проблем с получением информации насчет Карпинского от его сотрудников не должно возникнуть. В крайнем случае можно будет прибегнуть к самому безотказному методу развязывания языков – финансовому поощрению.
– А в этот раз не знаю, был он там или нет, – продолжала Марина. – Мы же даже не общались, он и не позвонил мне, не сообщил, что приехал. Он вообще старался не жить у меня. Ему, московскому хлыщу, эта обстановка в тягость и всегда тяготила, поэтому он и уехал покорять столицу. Я о его последнем приезде и узнала-то только от милиции...
– А почему не заходил и даже не позвонил, как вы думаете? – спросила я. – Ну ладно, остановился в другом месте, но хотя бы позвонить-то можно? Не так ведь часто вы видитесь.
– Не знаю, видимо, прятался от кого-то, – вздохнула Марина и, глядя в сторону, добавила: – Его ведь не только вы ищете.
– А кто его еще ищет? – заинтересовалась я.
– Да приходили вчера какие-то двое, еще до милиции... – неохотно поведала Марина.
– Кто такие? Как выглядели? Чего хотели? – моментально забросала я ее вопросами, почувствовав, что сейчас можно нащупать ниточку в расследовании.
– На милиционеров не похожи, разговаривали вежливо, – задумчиво сказала Карпинская. – Один в костюме был, другой в кожаной куртке. Оба такие... широкоплечие, высокие. Волосы короткие. Были на белой машине, иномарка какая-то, я не разбираюсь, – махнула Марина рукой. – Я их потом видела, когда в магазин выходила, они сидели во дворе, ждали. Думали, наверное, что я его прячу.
– И о чем же они вас спрашивали?
– Про Славу расспрашивали, когда приезжал в последний раз, не звонил ли, где бывает в Тарасове, с кем дружит... Вот, примерно, как вы. Только они точно не из милиции, ваши люди по-другому себя ведут.
– А как выглядела машина?
– Я же говорю, белая такая, иномарка...
– Ну, может, какие-нибудь значки или что-то еще?
– Сине-белые какие-то квадратики вроде... – неуверенно проговорила Марина.
– «БМВ»? – сдвинула я брови.
– Да не знаю я! – Марина прижала руки к груди. – Мне что «БМВ», что «Мерседес» – я на таких машинах не езжу. Да мне и ездить-то некуда, я на работу пешком хожу, здесь недалеко. А с работы – в магазин и домой. Вот все мои походы. Правда, на дачу еще езжу летом, так опять же в основном на автобусе, если только... – Она вдруг резко оборвала фразу.
– Что «если только»? – переспросила я.
– Ничего, я имела в виду, если только кто-нибудь из соседей по даче не подкинет на своей машине, но это редко бывает.
И Марина затеребила высветленную прядь на виске.
– А где у вас дача? – сама не зная почему, спросила я, видно, сработала интуиция – слишком уж напряглась Марина при этом невинном эпизоде.
– В Раскатове. Старенькая уже дача, от родителей еще осталась. Они в нее всю душу вкладывали, а мне некогда так за ней ухаживать, да и, признаться, желания особого нет. Так, поддерживаю, что могу.
«Может быть, они из-за этой дачи с братцем спорили?» – подумала я и спросила:
– А Вячеславу эта дача была дорога? Он туда ездил?
– Что вы! – Марина удивленно махнула рукой и даже засмеялась. – Он про нее и слышать не хотел, даже надо мной смеялся. Продай, говорит, зачем она тебе нужна? А мне жалко продавать, все-таки память о родителях. Сколько они труда в нее вложили! Они и дачу-то мне завещали, потому что знали, что Слава там палец о палец не ударит.
– А конфликтов с братом у вас не было на этой почве? – Я внимательно посмотрела Марине в глаза.
– Нет, – ответила она. – Во всяком случае, Слава никогда не высказывал претензий по этому поводу. Занимаюсь я дачей и занимаюсь, он в эти дела не лез. Тем более знал, что мне летом особо и делать-то больше нечего.
В принципе дача действительно вряд ли представляла такую уж ценность, чтобы Марина с братом могли серьезно конфликтовать из-за нее. Не того уровня это наследство. Раскатово – это не Волга, где одно только место под дачу стоит приличных денег. Далеко не у каждого тарасовца найдется такая сумма, не говоря уже о добротном доме на берегу реки. А старенькую дачку в Раскатове вполне можно купить тысяч за пятнадцать. Причем рублей. Несерьезная эта сумма для «московского хлыща», как охарактеризовала братца Марина. И все-таки этот моментик нужно иметь в виду. Чем черт не шутит! Если он иногда даже побирался у сестры, значит, бывали времена, когда и пятнадцать тысяч рублей могли быть нужны позарез.
– Я не очень-то общительный человек по натуре, – продолжала тем временем Марина, – хоть и работаю с людьми. Есть у меня несколько подруг, коллеги по работе, дети-воспитанники... – она запнулась, – в общем, мне хватает.
– А своих детей, простите, у вас нет?
– Нет, – просто ответила Марина. – Был когда-то муж, но мы очень быстро развелись. Слишком ранний был наш брак, незрелый. А сейчас... Не так-то просто выйти замуж женщине после тридцати.
– Ну, у вас есть ряд преимуществ, – польстила я ей. – Вы молодо выглядите, детей нет, квартира опять же отдельная имеется.
– Да, это так, – кивнула Марина. – Но говорю – я мало куда хожу. Познакомиться-то практически негде. Да и мужчины в основном все уже женаты. А влезать в чужую семью не хочется.
– А у кого же останавливался ваш брат в Тарасове, если не у вас? – перевела я разговор на другую тему.
– Да так, по друзьям, по знакомым, – пожала плечами Карпинская. – По ночным клубам любил ходить, там же до утра можно тусоваться. По гостиницам, видимо. У меня же его в первую очередь начнут искать. Это же не единственный раз.
– То есть его часто искали?
– Да уж не редко. Он же у нас парень бедовый. Я всегда его предупреждала, что это добром не кончится, – вздохнула Марина. – Только Слава никогда никого не слушал, шуточками отделывался. – Она помолчала какое-то время, потом подняла на меня темно-синие глаза: – Скажите, вы ведь думаете, что его убили?
– Почему вы так решили?
– Да разве с самоубийством стали бы так возиться? Приходить, расспрашивать... Вы мне скажите, есть хоть шанс, что найдут того, кто его убил? – спросила она.
– Работаем, – оптимистично заявила я. – А вы, значит, не верите, что ваш брат мог покончить с собой?
– Да господь с вами! – усмехнулась Марина. – Кто угодно, только не Слава. Он любил жизнь.
– Ну, а если бы он, скажем, крупно проигрался, а деньги отдавать нечем? Если выхода не было?
– Да что вы! – Марина замахала руками. – Он и не в такие передряги попадал! Он уж привык, ему и жизнь-то без передряг скучной казалась.