Хендерсон снова затянул протяжную, гортанную ноту. Я протянула несколько нот на тагельхарпе, а затем, накрыв струны пальцами, продолжила:
– И был Ун человек, что принес на север первую песнь!
И снова Кира бросила в огонь смесь трав, отчего костер вспыхнул так ярко, что некоторые из людей вокруг отшатнулись назад.
– И первую ложь! И обманул, и был наказан! За свою любовь он мстил всем тем, кто встал когда-то на его пути, став духом раздора!
Женщины и девушки в толпе ахнули. Некоторые мужчины покачали головами.
– И я, Майя Бортдоттир, друид бога-ворона, дочь Севера и слуга моего покровителя – Уна!
Снорри особенно сильно трижды ударил в бубен, и затем, когда он ударил еще три раза, с каждым ударом, словно гром, над фьордом раздавался оглушительный крик ворона.
Он здесь. Он смотрит за мной.
– И я поклялась, что дам всем пищу и кров, кто бы меня о них не попросил! – снова заголосила я. – И Ун желает того же! Ун дал мне знания! Ун научил меня, как стать сильнее!
В этот момент из толпы, расталкивая столпившихся людей, к нам вышел Кнуд, держа наперевес готовый арбалет, покрытый рунами и узорами специально к этому празднику.
– И Ун благосклонен ко всем, кто следует за мной, кто идет по моему пути!
Кнуд вскинул арбалет и прицелился в толпу. Люди отшатнулись, крича в панике.
Легонько приподняв пальцем тетиву, он выстрелил. Стрела со свистом пронеслась по коридору между людьми и вонзилась в столб одного из шатров за добрые пятьдесят лагов от костра.
– Но Ун не терпит тех, кто прогоняет его прочь! Не терпит слабых и не терпит тех, кто от него отворачивается! Он дал нам оружие, но вы должны применить его, чтобы отвоевать ваш дом, защитить ваших детей!
Я передала тагельхарпу Варсу и сняла с головы капюшон с перьями. Кира вложила мне в ладонь обсидиановый нож.
– Мы бедны! Нам не хватает материалов, чтобы сделать оружие, которым мы заберем то, что наше по праву.
Одной рукой я взялась за конец своих волос, заплетенных в косу. Одним резким взмахом я отсекла ее и бросила на песок, а затем снова натянула капюшон.
– Но вместе… – прохрипела я, чувствуя, как от криков начинает срываться голос. – Вместе мы способны на все.
Снорри перестал бить в барабан. Где-то в темноте снова раздался уже отдаляющийся крик ворона. Все вокруг молчали, никто не осмеливался проронить и слово.
– И пусть каждый, кому надоело бояться, и кто хочет сам быть властителем своей судьбы, придет ко мне на рассвете с черными глазами.
С этими словами я подняла с песка уже остывший уголек и быстрым движением пальцев вымазала свои веки и окружность вокруг глаз сажей.
– Трусов никто не станет винить. И никто не будет вспоминать, когда беда снова придет в наш край.
Я молча оглядела всех тех людей, которых так пыталась защитить от жестокости и зла. Многие из них были напуганы, кто-то едва сдерживался, вскипая от злости, но, в конечном итоге, все теперь на их совести.
Мне же оставалось лишь надеяться на то, что мой очередной план сработает. Что люди наконец поймут, что все можно изменить. Я, честно сказать, и не надеялась на то, что таких будет большинство – хватит и небольшой доли. В конце концов, мне не нужны какие-то пешки, но те, кто действительно готов постоять за себя и взять в руки оружие ради своих детей.
– Веселитесь. И пусть многие из нашего племени родятся по весне, – напоследок произнесла я и молча ушла прочь, а люди стали расступаться передо мной.
Глава 27: Красный дождь
Ночью мне не спалось.
Вместе с Кирой мы молча сидели на вершине фьорда, рассматривая людей, которые нашли в себе силы продолжать веселье после моего выступления. То и дело в темноту уходили молодые пары, и, надо полагать, весной действительно придется столкнуться с небольшим приростом населения. Впрочем, оно и к лучшему.
Погода все еще была достаточно приятная, чтобы мы с пиявкой просидели на вершине скал всю ночь и встретили рассвет. Когда солнце наконец начало подниматься над горизонтом, звуки праздника стихли – все либо спали, либо уединялись, кто где мог. Меня же все еще терзали сомнения по поводу выбранного плана – в конечном итоге, все приходится делать наспех, в форсированном режиме. Будь у меня чуть больше времени, я могла бы решить проблему неповиновения более элегантным путем. Но времени не было.
Кира уже давно уснула у меня на коленях, и я не решалась разбудить ее, несмотря на то, как сильно мне хотелось сейчас с кем-нибудь поговорить. Хотя и разговоры с ней не приводят к каким-либо неочевидным решениям – девочка была настолько предана мне, что не решалась оспаривать мои решения и во всем меня поддерживала. И хотя у нее возникали удивительно оригинальные идеи, чаще всего она просто начинала меня обнимать и пытаться успокоить.