Он повернулся к родителям и что-то сказал. Отец громко засмеялся и выхватил меня из рук. В ответ на что я громко закричал, но родитель мой лишь продолжал смеяться, держа в крепкой, но аккуратной хватке.
– Детта’р даттерь мин!
Понятия не имею, чего наговорил Шаману, однако, после того случая мать стала уделять мне больше времени, а к нам домой стали захаживать разные гости: в основном молодые девушки и парни. Наверное, друзья родителей. Иногда заходил и Шаман, о чем-то беседуя с мамой.
Мать же стала учить меня говорить. Возможно, она и сама считала, что слишком рано для этого, ведь я еще даже ползать не научился. Как мне думается, на это ее подговорил мой старый знакомый.
– Мама, – сказала она, показав на себя рукой, – Майя, – рука показала на меня.
Я лишь высунул язык и закатил глаза кверху, показывая, что это уже неинтересно, и что хочу задачку посложнее.
– Мама… – она с надеждой посмотрела на меня. – Мама – йенте. Майя – йенте.
– Мама, Майя йенфе, – послушно повторял, пытаясь прикинуть значение нового слова. – Папа йенфе?
Мама ласково улыбнулась.
– Ней, папа – манн.
– Мама – йенфе, папа – манн?
– Йа! – радостно воскликнула она. – Йа, Майа йенте оссо!
И вот так, не имея возможности разглядеть самого себя, экспериментальным путем подтвердил, что я уже нихера не Дима. Я теперь Майя. Как оказалось, это и вправду женское имя.
Наконец-таки смог нормально побывать на улице. В последнее время стал гораздо меньше спать и все больше говорить и двигаться. Обучение шло полным ходом. Уже выучил около пятнадцати слов. Все, кто приходили к нам в гости, ахали и охали, но оно и понятно – мне ведь и полугода еще нет.
Мама несла меня в ткани, хитрым образом обмотанной вокруг ее шеи и плеч. Пару раз видел такое в прежней жизни, но никогда не знал, как называется такой способ переноски детей.
Гуляя по улице, она все время что-то рассказывала, отчаянно надеясь, что я все понимаю. Милочка, я не вундеркинд и не гений. Просто понимаю, что надо делать, обучение уже пройдено двадцать лет назад.
– Майа, утцена! – мама показала на маленьких девочек, играющих в куклы. – Йентер!
– Йа, – поддакивал. – Йентер смо.
– Йа! – радостно ответила. Она явно очень гордилась своей… дочерью.
Уже пару раз посещала мысль о том, что стоит перестраиваться и начинать думать о себе, как о девушке. Мозг отчаянно отказывается признавать факт наличия другого набора хромосом. Да что там хромосомы – у меня член забрали!
– Майа, утцена, Гундур!
Мама показала рукой на какого-то мужика со здоровенным каменным топором, на обухе которого были вырезаны сложные геометрические узоры.
– Хай, Гундур, – лениво приподнял руку и помахал мужику.
– Хай, Майя, воль блёомст ваккерь!
Нихрена не понял, но, судя по его широченной такой лыбе, от которой у него едва рот не рвется, мужик доволен. Ну еще бы, с ним поздоровался младенец! Девочка! По логике этих людей я вообще рта раскрывать лишний раз не должен, а по факту опередил умственное развитие иных детей чуть ли не на год с лишним!
За всем этим обучением на улице совсем не успеваю разглядеть, что творится вокруг. Мать видит мой заинтересованный взгляд и, улыбаясь, молчит, позволяя мне насладиться хорошей погодкой.
Слышу чаек. Вокруг раскинулась деревня – бедная, но веселая. Все дома деревянные, с соломенными крышами, но у каждого дома на фасаде вырезаны красивые северные узоры. С голубого неба ярко светит, кажется, летнее солнце, заливая протоптанные улочки светом. Вокруг снуют люди в тусклой, бедноватой одежде – кто в рубахах, кто и вовсе без них, в одних юбках или штанах. Во всяком случае радует, что они тут уже изобрели штаны.
Вот какая-то женщина постарше моей мамы понесла колодезную воду в двух тяжелых ведрах, висящих на коромысле. Стыдно признавать, но в своей прошлой жизни мне бы столько не утащить. С другой стороны мужик, с которым я поздоровалась, рубит дрова каменным топором. Не могу разве что понять, зачем, ведь на улице лето.
Стоп.
Поздорова…лась?
Как же скучала по обычной еде.
Лишь спустя много месяцев, когда у меня начал болезненно прорезаться первый зуб, и я научилась уверенно ползать на четвереньках, меня стали кормить нормальной едой.
Первое, что попробовала в новом для себя мире, была рыба. Понятия не имею, что за рыба, но, мать вашу, что же это за рыба! Почувствовать вкус соленого, нежного мяса спустя стольких лактозных трапез стало для меня верхом блаженства!
Следом мне дали попробовать хлеб. Ну, обычный такой хлеб, его просто так не поешь, надо обязательно с чем-то. Но я ведь девка хитрая, слова тут новые учу, поэтому могу и выпросить иной раз чего-нибудь необычного для моего возраста.