Все проблемы мира могут идти к черту. Форр фан да, как говорят на севере! Пусть взрослые решают, кто прав, кто виноват, и что нам делать, а я хочу просто побыть с отцом.
Ночь быстро опустилась на фьорд, укрывая его густой, уютной тенью. Мохнатые лапы еловых ветвей укрыли беженцев из двух деревень, и под этим пышным покрывалом танцевали слабые отблески костров. Спать сегодня никто не собирался – слишком многое нужно обсудить, слишком многие хотят выговориться.
Мое же место в этой ночи было рядом с отцом и матерью. Впервые за несколько безумных дней почувствовала то, что уже начала забывать – я снова была в кругу семьи, в безопасности, у тепла огня. Папа хоть и был слаб, но тоже не мог уснуть – он лежал на коленях Хельги, своей жены, и с улыбкой смотрел на зареванное лицо своей непутевой дочери. А я смотрела в ответ, улыбаясь и сдерживая слезы радости. Даже мама теперь улыбалась, а ведь такого не было довольно давно. И все из-за меня.
Все произошло из-за меня.
– Пап, а как ты остался жив?
Отец хрипло усмехнулся и тихо, сдавленно закашлял. Затем он повернул голову набок и указал рукой на заднюю часть шеи, откуда, глядя на меня пустыми глазницами, улыбалась татуировка черепа.
– Они не убивали. Калечили и забирали в плен.
– А ты..?
– Меня нельзя пленить. Людей с такой меткой никто не посмеет сделать рабом, – папа вздохнул и поцеловал маму в живот, а она стала гладить его грязные, пропитавшиеся кровью и потом волосы. – Воины нашего Ярла не успели подойти вовремя, но они были там. Пришли как раз тогда, когда мне хотели разрезать грудь и вытащить наружу ребра.
– Борт, не рассказывай такое дочери… – зашептала мама, на что папа лишь ухмыльнулся.
– Твоя дочь, свет мой, видела вещи и похуже. Да, вороненок?
Я слабо улыбнулась и кивнула.
– Но зачем они так? Зачем убивать..?
– Это не просто война, Майя. Это уничтожение. Они шли через каждую деревню в округе, убивали всех больных, старых, а детей, женщин и здоровых мужчин забирали с собой. А земля… Землю оскверняли ритуалом. Они вырывают людям ребра и вытягивают наружу еще бьющееся сердце, заставляя жертву смотреть, как приходит смерть. Это темный, темный ритуал…
– Форр фан да… – прошептала.
Отец, услышав, как я матерюсь, хрипло засмеялся, но смех его прервал сильный кашель.
– Ох, вороненок… Отобрали наш дом, и земля теперь там…
– Проклята?
– Как были леса, где ты получила этот шрам.
С этими словами отец осторожно прикоснулся рукой к моему лицу, к длинному, уродливому шраму, перечеркнувшему мою красоту.
– Теперь там только злые, неспокойные духи. Несчастный Ульк…
Мама крепче обняла отца, прижала к своему телу, будто бы пытаясь защитить. На мгновение мне показалось, будто бы он сейчас заплачет, но этот гигант лишь тихо хрипел и иногда сдавленно кашлял, все так же глядя на мое лицо и слабо улыбаясь.
Тогда я и поняла, что большего мне и не надо. Да, у меня грандиозные планы и цели, однако для счастья мне нужно одно – видеть лицо этого вечно пьяного идиота, знать, что он всегда защитит меня, какая бы ни была опасность, и что бы ни поджидало в самой темной ночи.
– Кхм-кхм, – вдруг раздался голос Хьялдура прямо надо мной. – Майя, идем.
Я оглянулась на друида, подняв голову и непонимающе взглянув ему в глаза. К счастью, он хотя бы не выглядел обеспокоенным, а это значит, что ничего страшного пока что не случилось. Впрочем, и привычной придурковатой улыбки на его лице не было – оно скорее излучало полнейшую серьезность, что подталкивало меня довериться и пойти с ним.
– Иди, вороненок. Будут еще тысячи ночей, – улыбнулся папа, и я улыбнулась ему в ответ.
В его словах я могла быть уверена. Наверное, это единственный человек во всем мире, словам которого поверю без каких-либо сомнений и за которым пойду без малейших колебаний.
Встала и, отряхнув широкие штаны, пошла вслед за Хьялдуром через наш выросший всего за один вечер лагерь.
Мы петляли меж костров и палаток из шкур, и в это время я пыталась вглядываться в лица людей в темноте. Настораживало то, что никто старался не смотреть мне в глаза, но, впрочем, такое происходит уже давно, и удивляться здесь, в общем-то, нечему.
Широкая спина Хьялдура была словно маяк, за которым я следовала через полумрак, разгоняемый отблесками множества костров. Вскоре наш лагерь закончился, но мы все шли и шли вниз, к берегу, и дальше, уходя в темноту к отвесным скалам. Друид вел к месту, которое позволило нам продержаться здесь все это время – прямо из скалы, откуда-то из недр северной земли бил крохотный ключ. Свежая, ледяная вода бежала по камням, гладким от постоянного натиска, и эта маленькая струйка терялась, растворяясь в ледяном море. По сути, это было единственное место в округе, где мы могли брать пресную воду и, несмотря на слабый поток, пока ее хватало для того, чтобы люди не мучались от жажды.