– А может, вам самим стоило…
– Молчать! – впервые услышала, как эта обычно тихая и неприметная женщина кричит. Впрочем, даже крик ее был, если можно сказать, тихим, будто бы приглушенным. – Люди вокруг видят все это. Они знают, кого винить в том, что война снова пришла в наш край. Девочку, что заключила сделку с Уном!
– Да я знать не знаю, как так вышло! – возразила я. – Но если вы хотите жить, то дайте мне помочь!
– Помочь?! И чем же в этот раз обернется твоя помощь?! Болезнями?! Они здесь уже есть. Может, проснется вулкан?!
– Заткнись, сухое древо! – не выдержав, выкрикнула я самое обидное оскорбление для женщины, которое услышала за шесть лет. – Ты и твой дряхлый муж управляли нами по велению ярла, что бросил нас! И что вы сделали?! Как вы помогли нам?!
– Лучше замолчи… – зашипела Офа.
– Сама молчи! Твоя власть умерла вместе с твоим мужем!
С этими словами я вскочила на ноги и продолжила спор уже стоя. По вискам била кровь, в жилах струился адреналин, а грудь сдавливало от волнения.
– Кнуд! Чью власть ты примешь?! – указала на старика рукой.
– Власть сильнейшего, – пожал он плечами в ответ. – Мужчины, женщины – плевать. Править должен тот, кто этого заслуживает.
– Поняла, Офа? – ухмыльнулась.
– И это не ты, – вдруг обломал меня старик. – Я тебя не знаю. Я не видел твоих, хм, чудес. Мы простые люди. Кораблестроители. Это то, чем жила наша деревня. Нам невдомек, что маленькая девочка может покончить с голодом или забрать у моря соль почти без огня.
– Люди знают, кто ты, – по голосу Офы я услышала, что она слегка улыбнулась. – Скоро все поймут, что ты натворила. Ты решила соревноваться с духами, с богами из сверкающего камня, которым поклоняются на юге. Но ты заигралась, Майя. Пошла против ярла и против закона.
В этот момент раздался звонкий щелчок, будто бы что-то ударилось о скалы над нами, а наши лица озарила яркая вспышка. Сноп искр сверкнул в ночной темноте, и, подняв взгляд, в последний миг я успела увидеть голубоглазого ворона, ударившего клювом по скалам.
Стоило мне лишь взглянуть на него, как он расправил крылья, тесненные морозным серебром, и стремительно полетел в темноту, в сторону крохотных огоньков нашего лагеря беженцев. Проследив за его полетом, я увидела, как в темноте к нам медленно приближаются две фигуры. И одной лишь походки и силуэта одной из фигур хватило, чтобы понять – сюда идут мама и папа.
– Пап? – соскочила с валуна и стала подходить к ним. – Что стряслось? Зачем ты встал?
Папа, однако, не ответил мне. Он лишь прошипел сквозь зубы от боли, снова делая шаг и вставая на больную ногу.
– Х-Хьялдур… – прохрипел папа. – Помоги.
– Майя, возьми маму за руку и иди за мной, – коротко произнес вслед за этим друид.
Вопросов у меня было много, однако сейчас было явно не лучшее время для того, чтобы их задавать.
Я схватила маму за руку и в почти что полной темноте пошла вслед за Хьялдуром, который повел нас куда-то вверх по склону вдоль отвесных скал. Со стороны лагеря в это время я слышала голоса, которые с каждой минутой звучали все громче. Сперва это были лишь отдельные слова, но затем вполне ясно услышала:
«Найти ворона!»
Черт возьми.
– Хьялдур, что происходит? – беспокойным голосом спросила.
– А ты как думаешь? – мрачно ответил мне учитель. – Месть.
Черт возьми!
Вот так люди платят мне за все, что я пыталась для них сделать. Вот так они благодарят ту, что хоть и ненадолго, но прекратила голод. Ту, благодаря которой не нужно было уплывать на юг за добычей.
Мы быстро продвигались вверх по склону, и даже папа сейчас ускорился, несмотря на свои раны. Он то и дело стонал и шипел от боли, но старался идти быстро, чтобы нам не приходилось его ждать.
Все мы втроем петляли между черных в ночном мраке стволов сосен и елей. В лицо то и дело лезла паутина, колючие ветки, а над ушами противно пищали заразные комары.
– Запомни, Майя… – вдруг захрипел папа. Я оглянулась и увидела, что высоко в небе уже розовело небо, утро медленно вступало в свои права, разгоняя темноту. – Плевать на честь и на совесть. Плевать на то, что подумают другие. Главное – близкие. Защити тех, кто тебе дорог любой ценой, слышишь?
– Папа, ты чего такое городишь опять? – натянуто улыбнулась и приостановилась, чтобы отпустить мамину руку и помочь папе идти вперед.
– Тише, вороненок… – отец улыбнулся и приостановился. – Я устал, извини.
– Я тоже устала, пап, н-но ведь… – взмолилась, оглядываясь на свет факелов где-то внизу. – Мне было так страшно без тебя, пап… И все это… Я т-тоже устала!