– П-подожди… – вздохнула я, но ответа уже не последовало.
Я обессиленно разлеглась на руках спящей матери, медленно приходя в себя и глядя наружу, на затянутое тяжелыми, свинцовыми облаками небо. Медленно, но верно мое сердце успокаивалось, я перестала так безумно потеть, а зрение стало приходить в норму. Но, однако, как бы я ни старалась, я не могла так же остро и четко разглядеть отдельные ветки у вековых деревьев или узоры на кучерявых облаках. Видимо, такова плата за то, чтобы взглянуть на мир глазами того, у кого я их украла.
А теперь мне нужно было действительно подумать о многом. Прийти в себя, наконец, и поразмышлять о том, как я оказалась в таком положении, и что мне с этим делать.
Но, черт возьми, я все еще жива. Я ведь все еще не умерла, верно? Хотела, но не умерла!
Мама к этому моменту уже проснулась, но вид у нее был крайне плачевный. Все, что она сейчас могла – тупо пялиться в стену, в сырой, острый камень, окружавший нас. Она была полностью опустошена эмоционально и, быть может, отдала мне свои последние силы. Потому что знала – я могу все исправить. И я исправлю.
Во рту дико першило от жажды. Губы потрескались и кровоточили, но у меня не было времени обращать на это внимание. Впрочем, вскоре к этим проблемам добавилась еще и абсолютная пустота в желудке, а выйти наружу не было никакой возможности – прямо у пещеры сидел молодой мужчина, максимум двадцати пяти лет от роду. Сидел и наблюдал. Выжидал, ожидая того, когда я решу вылезти наружу. Но этого не произойдет. Для таких целей у меня есть мои пиявки, а мне осталось лишь придумать, как передать им сообщение.
К вечеру у меня ужасно разболелась голова, а конечности начали неметь. Стало очевидно, что от голода и жажды у меня подскочило давление, но план вырисовывался в моей голове все отчетливее. Впрочем, в нем было довольно много переменных, из-за чего все становилось немного сложнее. И одной из таких переменных была Кира.
Говоря прямо – я не знала, что с ней случилось после того, как нас с матерью загнали в угол. Ворон не видел рыжего чертенка, как и ее бездыханного тела, а значит, она осталась жива. В этом, впрочем, я и не сомневалась с самого начала. Оставался один вопрос – где она сейчас? От того, как скоро она выйдет со мной на связь, зависело то, насколько успешным и своевременным будет мой план. А на исполнение того, что я задумала, у меня есть, по моим расчетам, всего три-четыре дня. И дело здесь вовсе не в том, что за эти четыре дня остатки влаги окончательно покинут мое тело, и я умру от обезвоживания, нет. Проблема была в том, что Хьялдур должен вернуться с помощью, уже когда все будет готово.
С этими мыслями я встретила закат, и все это время парень все также сидел напротив моей крохотной пещерки со скучающим видом. Нужно было что-то с ним сделать, иначе Кира при всем желании не сможет подобраться ко мне близко.
Я подползла ближе ко входу в пещеру, и парень вдруг вскочил на ноги, подходя ближе. Я невольно ухмыльнулась, глядя на него снизу вверх.
– Как твое имя? – спросила я, едва шевеля пересохшими губами.
– Хочешь мне зубы заговорить, колдунья?.. – довольно тихо ответил он.
Колдунья? А вот это уже что-то новенькое.
– Майя. Майя Бортдоттир.
– Свен… – вздохнул парень.
– Приятно познакомиться, Свен.
Черт! А что дальше-то? Дальше я разговор продумать не успела.
Увидев, что я не собираюсь вылезать из своей сырой и холодной тюрьмы, парень отошел обратно к стволу поваленного дерева и уселся, стараясь не смотреть в мою сторону.
– Я хочу пить, Свен.
– А мне-то какое дело?
– Никакого, – кивнула я. – Но я бы дала воды, если бы была на твоем месте.
– Ты?
– Да, я. Я не такая злая и ужасная, как тебе рассказывали.
Парень хмыкнул и отвернулся, будто бы разглядывая что-то в стороне берега. Там действительно было на что посмотреть – люди что-то делали с драккаром, однако дело было совсем не в этом, а в том, что мне повезло. Этот самый Свен слишком мягок для того, чтобы полностью согласиться с Офой, и сейчас для него я не только хитрожопое чудовище, но и просто маленькая девочка.
– И что с того? – вздохнул наконец он.
– Может не надо ко мне так? Со злобой.
– Ты этого заслужила. Мой брат умер из-за тебя.
– Твой брат? – спросила я и села поудобнее, оперевшись спиной об холодный камень. – Как его звали, Свен?
– Гундир, – пробурчал парень.
– Гундир? Из моей деревни?
– А тебе-то что с того? – раздраженно спросил Свен, взглянув на меня глазами, полными ненависти.
– Он работал на моей солеварне, – я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить лицо человека, которому дала работу и надежду на будущее. – Он ведь был младшим в семье, так?