– Идем. – махнул рукой один из захватчиков. Они вышли из дома, оставив нас наедине с перевернутой мебелью и парой новых седых волос у висков мамы.
И так собирали “налог” со всей деревни. Когда они ушли, слышала крики и мольбы, доносившиеся откуда-то с улицы, и громкое, тяжелое пыхтение каких-то животных, которых привели с собой эти воины. Не знаю, насколько законными были их действия, но большинство мужчин из нашей деревни ушло еще несколько месяцев назад, поэтому мы были в проигрышном положении. Думаю, что повезло хотя бы в том, что у нас забрали не все зерно, а только один мешок. Учитывая, как благодарна была за это моя мама.
На этом, правда, проблемы не кончились.
Воины уехали в тот же день, оставив деревню переживать зиму почти что на подножном корму. Весь день с улицы доносился женский плач, а иногда к ним присоединялись и детские голоса. Мать тоже плакала, но тихо, скрывая слезы. Сразу было видно, что ее приучили быть сильной, хоть она и была ничем не лучше остальных девушек деревни.
– Мама, все хорошо, – тихо сказала ей, сидящей у очага. – Все хорошо, Майя тоже хорошо.
Женщина оглянулась в мою сторону и мягко улыбнулась. Видимо, мои слова и вправду придали ей сил, потому что после них она утерла слезы рукавом и взяла меня на руки, укачивая ко сну. Ни разу еще не получилось сопротивляться этому. Как же легко усыпить младенца…
Так я проспала до следующего утра.
Проблемы, которые я предчувствовала, начались спустя еще месяц.
У меня начали прорезаться зубы. Все. Разом. И это чертовски неприятно, потому что десна чешется, не переставая.
Один раз снова поднялась температура, теперь уже из-за зубов. Шаман сказал, что тут не о чем беспокоиться, и это нормально. Уходя, оставил небольшой подарок – фигурку зайца из мягкого дерева.
Игрушки не были мне особо интересны, но фигурке быстро нашла применение. Начинаю понимать, почему дети тащат в рот все подряд – не только из интереса перед чем-то незнакомым, но еще и из-за этих сраных зубов! Теперь мне уже не хотелось болтать с окружающими, а только грызть несчастного зайца круглыми сутками напролет.
И в один из вечеров, когда я занималась своим привычным обсасыванием косого (которого я назвала Аркашей), мама вернулась домой в сопровождении целой гурьбы детей разных возрастов. Однако всех их объединяло одно – они довольно сильно исхудали в сравнении с прошлым разом, когда я их видела.
Честно надеялась, что мать не окажется такой мягкосердечной. Но мои надежды рассыпались в пух и прах, когда эта мелочь дружным коллективом стала уплетать кашу из НАШЕГО зерна, которого, напомню, у нас и так немного. Женщина заметила мой злобный взгляд, направленный на других детей. Присев рядом, стала гладить по голове и говорить, что важно делиться с другими тем, в чем они нуждаются. Ну да, а то мы в еде уже потребности не испытываем.
И в конце концов, это и принесло проблемы. Зерно стало стремительно заканчиваться, а с каждым разом мама кормила все больше чужих детей. Из-за этого пришлось сильно экономить, несмотря на рыбу, которую приносили нам благодарные соседи. Через пару недель я стала замечать, как у матери начинают появляться впадины на прежде круглых и красивых щеках, а руки стали похожи на ветви деревьев зимой – такие же тонкие и сухие.
На моем питании это тоже заметно отразилось. Хоть мама и пыталась дать мне как можно больше, она не могла управлять своим телом и заставить молоко сочиться, как у дойной коровы. Из-за голода его становилось все меньше. К счастью, я теперь тоже могла кормиться кашей, что немного смягчало положение. И все же жизнь зимой оказалась не сахаром, и живот от голода тянуло все чаще и чаще. Старалась не плакать и не обращать на это внимание матери, но иногда эмоции младенческого тела все же брали надо мной верх, и я начинала реветь. Прости, мам, я не специально.
В конце концов, зерно кончилось. Еды больше не было, а того, чем делились с нами соседи, не хватило бы досыта накормить маму, чтобы она уже смогла кормить меня грудью. Мы провели целый день в тишине, без еды и с ноющими от голода животами. Вечером, не говоря ни слова, она взяла меня на руки и положила не в мою кроватку, а рядом с собой. Уверена, что она хотела помочь мне. Возможно, подкинуть под дверь к кому-нибудь побогаче или оставить на морозе, чтобы я не мучилась. Но ей не хватило смелости. Сдалась, но выбрала самую долгую смерть и просто легла вместе с маленькой мной на кровать в ожидании старухи с косой. Черт, недолго я продержалась во второй раз.
Разбудили нас крики радости, смех и музыка снаружи. Какая-то девушка бежала по деревне, разнося радостную весть. Остальные толпами вываливали на заснеженные улицы, радуясь и встречая тех, кого мы ждали больше всех.