Ночь продолжалась.
Мы истратили уже почти все тонкие веточки, которые у нас были, однако никак не могли вычислить сантилаг, что было необходимо для создания системы мер. В конце концов, мои руки стали слабеть, веки будто бы налились свинцом, а сама я стала проваливаться в глубокий сон.
Разбудил меня крик Хьялдура.
— Нашел! Я нашел его! — радостно кричал он, держа в двух пальцах короткий обломок веточки. — Нашел, Майя!
За окном ярко светило солнце. В лесу пели утренние птицы, где-то со стороны деревни слышались голоса людей, идущих на работу в поля.
Я аккуратно взяла стандарт сантилага из пальцев Хьялдура, и тот сразу же упал на пол и стал громко храпеть.
Он искал его всю ночь. Весь пол в его доме был похож на тюремную камеру — десятки тысяч почти одинаковых, но все же слегка отличающихся засечек. И лишь одна стала золотым стандартом.
Сегодня мы открыли геометрию.
Глава 9: Вкуснейший яд
— Я хочу покончить с голодом, — летом я открыла свой замысел Друиду.
Мы с ним привычно развалились на травке у его хижины, разглядывая высокие, кучерявые облака. Любил этот мужик лениться, и пусть я и поставила себе высокую, благородную цель, его леность передавалась и мне, из-за чего я на несколько месяцев забросила исследовательскую работу и наслаждалась теплой, даже жаркой по меркам севера погодой. Природа так и просила потерпеть, не торопиться с осуществлением моих планов, и в один момент я попросту сдалась. Тем не менее, серые снежные тучи хоть и были далеко, а ветерок лишь приятно гулял в волосах, вместо того, чтобы льдом жечь щеки, но я начинала понимать, что так мы все вымрем от голода. В этом году, да и еще несколько лет, пока новые мужчины не подрастут в достаточной мере, наша деревня не могла организовывать набеги на юг, так что перспективы были отнюдь не радужные.
— М-м… — протянул друид, пожевывая сухую травинку. — М-гм…
— Хьялдур, дери тебя за ногу! Я серьезно!
Друид усмехнулся. Я повернула голову и увидела, что он почти провалился в сон, поэтому тут же хлопнула его по щеке ладошкой.
— Да чего ты привязалась? Спи, наслаждайся теплом. Зима скоро ведь… — возмущенно сказал он и громко, протяжно зевнул.
— Поэтому нам и нельзя спать! — настойчивее заявила я. — Надо работать! Придумать как добыть больше еды!
Друид тяжело вздохнул. Кряхтя, он повернулся на бок и взглянул мне в глаза. В последний момент я увидела задорную искорку в его мудрых голубых глазах, а затем он плюнул мне травинкой в лицо.
— Хьялдур! — я хлопнула его по щеке.
Друид сдавленно, хрипло засмеялся и приподнялся на локтях, еще раз зевнув. Он сел и еще раз посмотрел на меня:
— Давай, злой дух. Поведай мне свою мудрость.
Так мы наконец начали череду бесконечных попыток изобрести что-то, что спасло бы деревню от голодной смерти, от вымирания и забвения.
Первая же идея, которая пришла мне на ум, это консервация еды на зиму. К сожалению, я так и не придумала способа закатывать дикие фрукты и овощи, поэтому оставался только один вариант.
Ранним утром, когда родители только отвели меня к друиду, мы выдвинулись с ним в чащу леса. Деревья темной клеткой смыкались вокруг нас все гуще и гуще, пока наконец впереди не забрезжил дневной свет. Будто бы была тонкая полоса, где деревья попросту не росли, расступались перед чем-то, окружали. Впрочем, эта полоса не была чем-то за гранью моего понимания — между деревьями петляла маленькая, быстротечная речка.
Хьялдур еще с прошлого дня одолжил у кого-то в деревни остроги для нашего эксперимента. Сути его он не совсем понимал, но это было неважно в данный момент. Мы расположились на травянистом берегу, друид снял с ног тряпичные обмотки и лапти.
— И-и-ик! — комично взвизгнул он, войдя в ледяную воду. — Я же говорил, спать надо было!
— Молчи, дурак! — осекла я его. — Рыбу лови!
Друид засмеялся и покрепче обхватил руками острогу. Ловить он ее толком не умел, но, впрочем, здесь особого умения и не требовалось. Как он сказал, эти воды были священными и рыбу здесь не ловили, поэтому ее здесь было в достатке.
Я нависла над серебристой журчащей водичкой. Дно было устлано мелкой галькой, и то и дело мимо нас проплывали мелкие рыбешки, чья чешуя переливалась в лучах полуденного солнца. Я взглянула на моего сосредоточенного спутника, занесшего острогу над водой. Стремительный удар, и… ничего. Ну да, на что я рассчитывала? Он от природы человек не рабочий, и уж тем более не рыбак.
— Хьялдур, вон одна!
— Хась! — вскрикнул он и ударил острой по камням.
— Быстрее, вон там!
Он кричал и отчаянно бил острогой по воде, но все удары приходились мимо. Через какое-то время он стал от холода перебирать пальцами ног, но не спешил сдаваться.
Я замолчала, глядя на довольно большую рыбу, медленно подплывающую к ногам друида. Он ее, казалось, не заметил, и когда водная тварь подплыла достаточно близко, она зубами впилась в мизинец на ноге друида.
— Ай! — заорал он, выскакивая из воды и падая на травку.
Я тут же схватила руками скользкую рыбину, буквально отдирая ее от пальца друида, и звонко засмеялась. Так поймать рыбу я никак не ожидала, но в целом и так сойдет.
— Поймали, поймали! — весело завопила я, держа в руках дергающуюся рыбу. — Хьялдур, поймали!
— Пьюль морра ди дреттсекк! — крикнул в ответ Хьялдур, держась за кровоточащий палец.
Рыба все продолжала дергаться и вот-вот грозила вырваться из моих рук обратно в воду. Нужно было что-то срочно предпринять и я, не найдя лучшего решения, схватила ее за хвост и с размаху шлепнула об землю. Рыба перестала дергаться.
— Фух… — вздохнула я и упала на голубоватую травку. — Теперь… Следующий шаг.
Хьялдур протяжно взвыл.
С мертвой рыбой на руках мы отправились обратно к хижине. Меня обрадовало то, что этот старый идиот умел хотя бы правильно обрабатывать рыбу — Хьялдур ловкими движениями кремневого ножа выпустил рыбе внутренности и счистил чешую. Все, что осталось, мы разрезали на две части вдоль тельца, а отрубленная голова отправилась в ближайшее окно вместе с внутренностями.
К сожалению, в прошлой жизни я не увлекалась технологиями обработки пищи. Говоря честно, у меня и макароны получались разваренные. Однако даже я понимала, что, чтобы высушить рыбу, нам нужно не только солнце (под которым она может сгнить), но и достаточное количество ветра, чтобы влага быстрее испарялась. Хьялдур обвязал хвост рыбы короткой тонкой веревочкой, и, прихватив палку длиной примерно в лаг, мы отправились туда, где, как я помню, ветра было предостаточно — на утес близ берега моря.
Мы воткнули шест в сырую землю и привязали рыбу так, чтобы она не раскачивалась от ветра, но и ни к чему не прижималась. Теплый, приятный ветер гулял в волосах, и создавалось впечатление, будто бы сами духи желают, чтобы у меня все получилось. С собой мы прихватили еще немного различных продуктов — мелких яблок, порезанных на дольки, дикий зеленый лук и еще один неизвестный мне фрукт, напоминающий что-то среднее между огурцом и зеленым яблоком. На вкус это вытянутое чудо было дико кислым, но вполне съедобным.
Разложив все это на открытом солнце, мы, удовлетворенные проделанной работой, ушли пить чай.
— Но почему..?
Я присела у разложенных на ткани, прижатой камнями, сгнивших фруктов. Вернее, до конца-то они не сгнили, но съедобными выглядеть стремительно переставали.
То же самое случилось и с рыбой. Смрад от гниющей речной тварюги стоял невыносимый, гораздо сильнее, чем должен быть по логике вещей.
— Майя, я же говорил… — успокаивающе тихо сказал Хьялдур и, присев рядом, приобнял меня огромной лапой.
— Но почему? Они же должны были высохнуть!
— Майя… Дмитрий. Я знаю что ты пыталась сделать. В молодости я много путешествовал и видел, как люди из северных земель высушивают мясо на холоде. Но я же говорил тебе что здесь, на побережье, летом дуют южные ветра. Они приносят с собой не только лето, но и влагу и гниение.