Теперь мы были готовы.
Вечером было неспокойно. Весь лагерь был на взводе, разговоров практически не было, все лишь ожидали судьбоносного утра. Кто-то из женщин сейчас давал последний ужин нашему турну, а все остальные были погружены в тяжкие думы. Сейчас я не могла успокоить и убедить их в том, что все будет хорошо, так как меня саму терзали сомнения.
Я оглядела людей, сидевших со мной в большом шатре. Отцы, сыны, матери и дочери — сколько из них погибнет завтра утром? Одному дьяволу известно такое, но ведь у него не спросишь. Даже Ун, все еще наблюдая за мной со стороны, сейчас молчал, но я буквально чувствовала, как он тихо насмехается надо мной, будто бы бросая мне вызов.
И я этот вызов принимаю целиком и полностью. Все или ничего. Победа или голодная смерть и унижения.
С такими мыслями я наконец провалилась в глубокий сон, полный беспокойных грез о железных птицах и ревущих на поле боя пушках.
И, наконец, пробил час икс.
Когда солнце еще только начало восходить над горизонтом, мы выдвинулись на позиции. Проблема расположения заключалась в том, что мы не могли занять оба края болот, поскольку для того, чтобы расположиться на скалах справа от фьорда, требовалось пройти по самим болотам, а тревожить зверя раньше времени было глупо и опасно.
Вскоре женщины и мужчины с арбалетами, а также воины с копьями перед ними выстроились в длинную шеренгу. Я не стала толкать очередную пафосную речь, а лишь подняла вверх кулак, пытаясь как можно более решительно смотреть на своих солдат.
Последними стали мужчины с баллистой, которые, пыхтя и кряхтя, наконец дотащили ее до нужной позиции. За саму баллисту встал Свен — ей планировала управлять я, однако роста не хватило.
Я приготовила лук и стрелы и затем, взглянув на склон, ведущий к берегу, махнула рукой, подавая сигнал. Один из воинов, приведший турна на вершину, резким взмахом вонзил ему каменный топор в макушку, прямо промеж рогов. Животное коротко проревело, и огромная туша замертво упала на скалы, истекая свежей, горячей кровью.
Скалы задрожали. Раздался сперва тихий, но все усиливающийся низкий гул. Мутные воды начали бурлить, прямо как тогда.
— Ап! — крикнула я, и все стрелки разом натянули тетиву своих арбалетов, приготовившись стрелять.
Наступили секунды напряженного ожидания. Я чувствовала, как внутри груди колотится сердце, будто бы вот-вот разорвется на мелкие кусочки. Но страх сейчас был вполне нормален — с таким противником я еще никогда не сталкивалась.
И, наконец, издав оглушительный рев, чудовище буквально взмыло вверх, разевая огромную пасть и накидываясь на тушу убитого турна.
— Ир! — крикнула я, и все нацелили арбалеты на зверя.
Тот схватил тушу и одним омерзительным, громким укусом, сопровождавшимся клацаньем огромных зубов, проглотил всего турна. На пару секунд пакицет застыл на месте, а затем медленно стал погружаться обратно в болота.
— Йор! — заорала я что есть мочи и десятки болтов со свистом устремились к цели.
Я с ужасом наблюдала, как они застревают в густом, жирном мехе пакицета, либо ж отскакивают от его толстой шкуры. Лишь пара болтов вонзились в него, но это его лишь разозлило. Чудовище яростно взвыло, скалы задрожали от его безумного вопля, и гигантская голова стала поворачиваться в нашу сторону. Я услышала, как люди позади меня начали паниковать, кто-то закричал.
— Не сработало!
— Тишина! Ап!
Солдаты начали дрожащими руками натягивать тетиву. Я кивнула Свену, и тот вложил в желоб баллисты огромный болт.
— Ир! — крикнула я, и снова оружие было направлено на пакицета.
Чудовище омерзительно извивалось всем своим огромным телом, а затем резко устремилось в нашу сторону.
— ЙОР! — срывая голос, заорала я, и снаряды снова не нанесли ощутимого ущерба цели.
Лишь один из них был действительно эффективен. Толстая тетива Баллисты низко тренькнула, дерево от напряжения заскрипело, и огромный болт на скорости вонзился чудищу в тело. Из его туши мощным потоком брызнула горячая, алая кровь.
Но пакицет взметнулся вверх, изгибаясь всем телом и своим рыком, казалось, сотрясая небеса. Его массивная, уродливая голова столкнулась со скалой, отчего она отчаянно задрожала, огромные зубы сверкнули на солнце, а затем раздался омерзительный хруст, сопровождавшийся влажным чавканьем.
Одним укусом зверь забрал жизни двух мужчин и трех женщин. Они не успели даже закричать — их тела мгновенно превратились в ужасающее месиво из осколков белесых костей, крови и красного мяса. Все это напоминало ужасный кошмар, но только это была реальность.
Люди закричали, многие бросили арбалеты и побежали, куда глаза глядят. Я хотела было крикнуть на них, призвать к порядку, вернуть в строй, но мое тело меня совершенно не слушалось, и от страха я не могла вымолвить ни слова.
А чудовище, оглушительно взревев, снова поднималось над скалами.
Дальше мое тело двигалось будто бы само по себе.
Я бросила лук и подбежала к баллисте. Да, мне не хватало роста для стрельбы вперед или ниже меня, но враг был надо мной, а значит я могла выстрелить!
Свен понял все без слов. Он поднял с земли кого-то из мужиков, и они с громкими стонами стали натягивать толстую тетиву, но их сил не хватало.
Откуда ни возьмись, на скалах появился Снорри.
— Майя! — взревел он, словно обезумев, и бросился помогать Свену и другому солдату.
Вместе они, наконец, привели баллисту в заряженное положение, и Свен вложил снаряд в желоб.
Вдох.
Я прицелилась, глядя в глаза самому ужасу. Пасть чудовища раскрылась, обнажая ряды огромных, похожих на мясорубку зубов, покрытых ошметками тел моих соплеменников.
Выдох.
Я нажала на рычаг, буквально ударив его ладонью, и тетива с грохотом запустила снаряд в цель. Плечи баллисты затрещали и, не выдержав, обломились пополам, беспомощно повиснув на тетве.
Огромный болт угодил чудовищу прямо в небо, пронзая тонкую кость и мозг. Вверх взмыли ошметки его серого вещества и потоки крови, забрызгивая меня и тех, кто с ужасом смотрел на это.
Глаза чудовища будто бы погасли, помутнели. Огромная туша с оглушительным грохотом упала на скалы.
Мы победили.
Я победила.
Эпилог
Зима прошла незаметно.
Это были холодные, но спокойные четыре месяца, которые мы провели, отдыхая от всех забот и проблем. Ведь и отдыхать когда-то нужно, верно? К тому же, весной нас ждало много работы.
То, что мы могли сделать сейчас, мы уже сделали — остаток скалы, мешающей оттоку воды, был раздроблен, но с наступлением морозов вода замерзла, и уже не было того бурного потока, что прежде. Тем не менее, я была как никогда уверена, что теперь все будет хорошо. Наконец-таки у нас все будет хорошо.
По вечерам наш скальд, старик Хендерсон, рассказывал истории о деяниях прошлого, и детям особенно нравилось слушать легенду об Уне — старшем вороне. Младшим же вороном некоторые называли меня.
Хьялдур продолжал помогать тем, кому требовалась помощь — болезни никуда не делись, но теперь, имея неплохие запасы лекарств и мыла с осени, нам не были страшны никакие эпидемии, тем более что комары зимой уже не пищат у тебя над ухом и не разносят заразу.
Мы с пиявками продолжали тренироваться, и в кои-то веки мы снова могли побыть детьми, как и все остальные. Еще жива была память о том, что я совершила с предателями, но мне и не нужно было иной компании кроме моих верных маленьких террористов.
В кои-то веки я была счастлива. Счастлива холодной зимой, счастлива весной, когда вода быстро уходила из болот, обнажая мягкий, плодородный перегной, готовый отдать все свои соки, чтобы накормить мой народ.
Наступило время покоя. Можно, наверное, дать себе поблажку и немного отдохнуть. Совсем чуть-чуть расслабиться.
И только одно не давало мне спокойно побыть обыкновенным ребенком.
Голос, что я слышала по ночам:
"Ты забыла свое имя."