Леня понял, что к беседе не готов, что Свиридов ошибается, предполагая что у него, Лени, есть разработанная линия обороны. И даже если бы была эта модель защиты, то все-равно в ней оказывалось масса слабых участков. Меньше всего, к примеру, Леня желал откровенничать об участии Виктории во всех этих щекотливых дела, а без упоминаний о ней вся картина не могла приобрести достоверности. Не хотелось упоминать и о встрече с адвокатом Помяловским, поскольку тогда нужно было сказать о деньгах, которые, по счастью, лежат сейчас в автомобиле, во дворе.
Тем не менее, Леня собрался с духом и сказал.
– Ладно. Включай те диктофон.
Свиридов шелкнул кнопками и улыбнулся так, что Леня сообразидл сразу – ни единому его слову милицейской веры не будет. И после этой беседы в стенах родного дома плацдарм борьбы смениться на официальный кабинет.
– С чего начинать? – бодрым голосом спросил он.
– Да с самого начала! – подбодрил Свиридов.
– Начало я вам уже докладывал.
– А ты не поленись повториться.
Леня начал повторяться и его не перебивали до того места изложения, пока он не сообщил о своем появлении возле трупа Коверкотова.
– Зачем ты к нему поехал? – спросил Свиридов.
– Он меня позвал.
– Зачем?
– Не знаю. Сперва его собаку похоронили, а потом...
– Плохо, что не знаешь. Это твоя первая ложь, что усугубляет положение. Перешагни через этот эпизод, не ухудшай своей ситуации. Расскажи про гонку за Прыщом, то есть Станиславом Сопуновым.
– Гонку за Прыщом? – Леня попытался создать себе паузу, хотя бы для краткого размышления.
– Ну да. Ты за ним гнался, есть показания двух сотрудников дорожной службы.
Так вот, получалось – те двое перекуривающих милиционера на бензозаправке его, Леню, приметили. А может Прыщ на него обратил их внимание – не даром угощал сигаретами. Пока Леня думал, как обьяснить свое практически беспричинное преследование Прыща, Свиридов сказал.
– Хорошо. Перепрыгнем и этот эпизод. Обьясни другой – почему ты, когда вкатился во двор фирмы вместе с Алмасом Акмаловым занял на стоянке не свое место? А он был вынужден встать на твое, куда и упала с крыши железная бадья?
– Да как раз наоборот! – рассердился Леня. – Он меня вытолкнул на другое место, а сам встал под бадью!
– Слабые обьяснения у тебя, Волохов. Свидетели говорят нечто другое. Так что, может подумаешь ночью в камере, в нашем заведение, все пропомнишь а затра скажешь правду?
– Я скажу то же самое. – буркнул Леня. – Ничего другого нет.
– Вот значит как? – замедленно переспросил Свиридов и по его прищуру Леня понячл, что сейчас придется выдержать решающий удар.
– А скажи, Волохов, за какие труды и заслуги ты получил несколько часов назад деньги?
– Какие деньги? – услышал Леня свой лепет.
– Такие. Включи-ка свой видушник. Кино посмотрим.
Вовсе ничего не соображая, Леня поднялся со стула и включил телевизор с видеомагнитофоном. А когда повернулся к Свиридову, то увидел в руках его видеокассету.
– Поставь, Волохов. Хороший боевик увидишь.
Леня вставил кассету в аппарат, на экране мелькнули полосы, а затем возник фонтан возле Александровского сада, знакомаю фигуру в белом костюме, а потом Леня увидел и самого себя – крупным планом.
– Забавное кино, Волохов? – спросил Свиридов и оказался через несколько секунд полностью прав – забавней некуда.
В следующем эпизоде на экране телевизора он, Леня, уже сидел на скамеечке, а рядышком с ним, естественнно, вальяжно располагался адвокат Помяловский. Звука не было, лишь шумела улица и доносилось совершенно неразличимое бормотание собеседников.
Онемевший от удивления Леня со всей очевидностью уловил только последнюю картинку, когда Помяловский игривым жестом вложил в его сумку желтый конверт.
«Кино» закончилось тем, как Леня удалился из садика, мимо фонтана.
Свиридов тяжело поднялся и вытащил кассету из аппарата.
– Завтра, Волохов, мы расшифруем о чем шел разговор, в этом можешь быть уверен. Будем слышать каждое слово. Но лучше, если сам сейчас расскажешь суть беседы. И предьявишь полученные деньги.
– Это адвокат Помяловский. У него контора и он....
– Помяловского мы знаем, но адвокат он весьма условный. – прервал Свиридов. – Последний раз предлагаю: либо быстренько заканчиваем откровенную беседу здесь, либо отложим её до утра. Но уже при смене декораций.
Леня понял, что всякое запирательство бессмысленно, Свиридов наверняка имеет в запасе не только эту кассету, но ещё целый набор подобных штучек, а потому борьба предстоит долгая и к ней хоть как-то надо подготовиться.
Лене вдруг стало весело. Монотонность его будней прервалась событиями неординарными, острыми, виноватым в чем-либо он себя не чувствовал, а перспектива оказаться в камере тюрьмы его тоже не столько пугала, сколько забавляла. К тому же нужно было самому понять, что происходит.
– Сдай полученые деньги, Леня. – негромко и миролюбиво сказал Свиридов. – А в камере придумаешь, за что ты их получил.
– Хорошо. – согласился Леня, тут же услышав телефонный звонок в спальне. – Трубку снять можно?
– Сколько угодно. Ты не арестованый. В данную секунду во всяком случае.
Леня прошел в спальню, не прикрыв за собой дверь – он не боялся, что беседа его может быть опасной, звонил, скорее всего, Вася.
Он поднял трубку и сказал преднамеренно громко.
– Леонид Волохов слушает.
И быстрый ответ грохнул его по голове так, что Леня покачнулся.
– Это Виктория. Жду тебя в час ночи возле «Аризоны». Будь обязательно, приедешь – не пожалеешь.
Тот час зазвучали сигналы отбоя, Леня продолжал держать трубку возле уха и лишь через несколько секнуд догадался прокричать.
– Вася? Это ты? Я плохо тебя слышу! Перезвони.
Он опустил трубку, лихорадочно пытаясь оценить изменившуюся обстановку. Отправлятся за решотку было никак нельзя. Гори огнем все эти уголовные дела, гори огнем все пролблемы, еслит звала Вика.
Леня шагнул в гостиную и спросил.
– Можно мне шефу позвонить? А то на фирме искать будут и вообще.
– Позвони, – кивнул Свиридов. – Но скажи, что тебя просто пригласили на беседу в МУР.
Леня вернулся к аппарату, моля Бога, чтоб Васька оказался дома. По счастью тот сразу снял трубку.
– Степан Степанович, это Волохов, за мной приехали из МУРа...
– Откуда?! – Вася сразу все понял.
– Да из Уголовного Розыска! Приглашают на беседу, ничего страшного. Завтра увидимся.
– Усек.
– До завтра.
Леня видел, что Свиридов уже стоит на пороге спальни, а потому лишних разговоров решил не вести. Он понимал, что сейчас каждое его слово могло оказаться лишним.
– Что мне можно взять с собой? – спросил Леня, а Свиридов засмелся.
– Ты что, надолго у нас прописаться собрался? Имеешь причины для долгого пребывания в камере?
– Да нет. На всякий случай.
– Возьми с собой документы, полученные от Помяловского деньги и поехали.
– Ясно. Только я не ужинал ещё сегодня...
Свиридов усмехнулся.
– Прихвати шмат колбасы иль ещё чего, поешь по дороге.
– Хорошо.
Леня уже понял, что с самого начала его и не собирались оставить в покое – за ним приехали с целью задержания и при соответствующих документах. Здесь, в доме, прошла попросту предварительная, якобы дружеская беседа, а скорее – попытка в уютной обстановке наладить задушевный разговор. Обычные милицейские штучки, каждому, кто смотрит кинодетективы знакомые до слез.
План побега созрел в голове Лени тут же – в конце концов, он был в своем доме, в своей квартире и это давало ему некоторые преимущества. Афанасьев, молчавший все это время, проговорил грустно.
– На хорошем счету ты у меня был Волохов. Хоть и один жил, но ни гостей нехороших, ни жалоб на тебя не поступало. Никаких бардаков не было. Даже музыку громко не играл, соседей не тревожил. Как же это ты так, а?