Он остановился у кровати и присел, попросив сесть рядом. Я видела как его лицо стало жестким и решительным.
— Речь о сегодняшнем вечере? — поинтересовалась я. — Где ты был?
Он покачал головой, глядя прямо перед собой.
— Я ездил позаботиться кое о чем.
— О... том парне?
Я даже не хотела называть его имени.
Уоттс положил руку на мою ногу.
— Все улажено.
Он поднял брови.
Я могла бы задать все интересующие вопросы о парне, а их, наверное, скопились десятки. Однако только один из них имел значение. Хотя я не обязана была спрашивать. Примерно представляла ответ и, вероятно, оказалась бы права. К тому же я понимала, что Уоттс все равно мне бы ничего не сказал. Когда дело касалось его деятельности, если я не вовлечена в это, он вел себя очень скрытно. И своим последним комментарием он словно заверил меня, что больше не стоит волноваться.
Проявившаяся темная сторона Уоттса взяла реванш за его поступки, совершенные ради меня.
— Все, что я творил последние десять лет... сегодня вечером закончилось. Я больше не могу это делать. Мне почти тридцать, я посвятил этому треть своей жизни. В любом случае пришла пора начинать жить дальше, тем более все стало сложнее и рискованнее.
— Я.
— Ты?
Грудь сжималась из-за все возрастающего беспокойства.
— Я усложнила твою жизнь и прекрасно понимаю это. Я — причина, по которой она стала более рискованной.
— Кэтрин, остановись.
— Нет! Это правда. Что бы ты ни сделал сегодня вечером, ты сделал это ради меня, правда?
Уоттс никак не отреагировал, даже не пошевелился.
— Я права? — настаивала я.
Он кивнул.
— Об этом я и говорю. — Я сдерживалась. Хотела, чтобы мои слова прозвучали сильно, твердо, чтобы он знал, насколько серьезно я все воспринимаю. — Ты навлек на себя опасность ради меня. Пусть и думаю, что это самое невероятное, что кто-либо делал для меня, я просто не могу вынести мысли, что буду ответственна за происходящее с тобой.
— Я сам принимаю решения, — заверил Уоттс. — Как и ты. Хочу, чтобы ты кое-что поняла...
Я прервала его.
— Ты понимаешь, о чем я? Невыносимо являться причиной, по которой ты рискуешь своей жизнью.
Сомкнув руки на моих плечах, он поднял одну к моему лицу.
— Теперь ты — моя жизнь. Все остальное закончилось. Больше ничего не имеет значения. Только ты. Я хочу жить настоящей жизнью, и хочу провести ее с тобой. Уезжай со мной. В смысле навсегда.
Чувствуя, как расширяются мои глаза, я подняла голову.
— Навсегда...
Он кивнул.
— Больше нельзя оставаться в Штатах. Я уезжаю и хочу, чтобы ты отправилась со мной.
— Навсегда, — произнесла я, повторяя слова, которые из всего им сказанного, имели для меня самое большое значение.
— Я занимался этим десять лет. Пришло время остановиться.
— Ты же не говоришь это только из-за того, что я сказала тебе, когда ты впервые поделился со мной, правда?
Возможно, предложение, высказанное мной некоторое время назад о том, что он может «просто остановиться», все-таки засело у него в голове. Несмотря тогдашнюю резкую реакцию, может, он думал об этом.
Уоттс покачал головой.
— Нет. Я пришел к такому выводу, потому что мог жить так всегда... а я не хочу. Я выполнил свою работу. Теперь пришло время пожить нормальной жизнью. И я хочу, чтобы ты стала ее частью.
Мои глаза наполнились слезами счастья, а на лице расплылась до невозможности широкая улыбка.
— Ты серьезно.
Словно из самых темных, эгоистичных глубин моего сознания выплыли сомнения.
— Серьезен как ни в чем и никогда. Я люблю тебя, Кэтрин.
Слова, которые я ждала. Слова, которые я едва не произнесла первой.
Прежде, чем я смогла как-то отреагировать, Уоттс обрушил на меня свои губы. Что ж, вполне понятно.
— Я люблю тебя и поеду с тобой куда угодно, — прошептала я ему в губы.
Вышло приглушенно, но меня это уже не волновало.
Мы посидели так еще немного, а потом меня одолело любопытство.
— Так куда мы едем? Когда?
На языке вертелось так много вопросов, но мне удалось не забросать Уоттса ими сразу же.
— Пока не могу сказать куда. Но мы уезжаем утром. — Видя мое недоумение, он кивнул. — Должны уехать утром.
Потянувшись, мужчина прижал меня к своему телу и поцеловал.
У меня мелькнула мысль: «Как ты собираешься уехать навсегда, и как, черт возьми, ты осуществишь это за одну ночь?»
Но Уоттс уже все продумал.
— В твоей квартире есть что-то, что тебе может понадобиться? Я могу забрать это, чтобы тебе не пришлось туда ехать, если не хочешь.
Я задумалась, в голове творился хаос, и колотилось сердце.
Между делом Уоттс спросил меня о паспорте.
— Как ты узнал, что он у меня есть?
Он улыбнулся.
— Полиграф. Ты сказала «да», и я понял, что это правда. Кстати, куда ты ездила?
— В Канаду. Три года назад летом побывала в отпуске. Поехала именно туда, потому что там не так жарко как в Вашингтоне, заодно мне удалось посмотреть большую часть Торонто. Оттуда родом Маргарет Этвуд. Так что да, паспорт у меня дома. Он в сейфе в шкафу.
— Я привезу сейф.
— Нет, — покачала я головой, собрав все свое мужество. — Я поеду с тобой.
***
Стоило нам попасть в коридор, соседняя дверь открылась, и из комнаты вышел мужчина.
— Уоттс, — позвал он с отчаянием в голосе, а заметив меня, охнул.
Я понятия не имела, кто это. Мой мужчина, конечно же, о нем не упоминал.
Уоттс посмотрел на меня и представил:
— Кэтрин, это Крис Спенсер. Крис, это Кэтрин.
Крис улыбнулся и кивнул мне.
— Рад познакомиться.
— Мне тоже приятно, — ответила я, растерянно глядя на Уоттса.
— Крис — мой старый друг.
— Самый проверенный, — добавил Крис с улыбкой.
Уоттс кивнул.
— Да, самый проверенный. Он был со мной на протяжении всей недели. И когда я уезжал, всю ночь находился здесь.
Я посмотрела на Криса.
— Спасибо.
— Не стоит. На самом деле, ничего такого. За тобой было действительно легко присматривать.
Я засмеялась. Уоттс закатил глаза.
У Криса была потрясающая улыбка: широкая с идеально ровными белыми зубами. Его коротко подстриженные по краям волосы смотрелись очень по-военному и абсолютно не походили на стрижку Уоттса. Громким, гулким голосом он говорил быстро, взволнованно. Опять же, совсем не так, как вел себя Уоттс. Я подумала о том, что эти парни совершенно разные и, несмотря на это, у них много общего. Без сомнений созданная ими много лет назад связь все еще оставалась сильной. Понятия не имея, каково это, я завидовала им.