Эта красивая дама научила меня выполнять разную работу по дому и готовить несколько несложных блюд. Однажды я приготовил ей марокканский таджин[13], который ей очень понравился. Раз в неделю у нас был день марокканской кухни. Я отлично справлялся со своими обязанностями. Эта женщина подарила мне немного счастья. С ней мое одиночество казалось мне не таким тяжким. Я больше не думал о дереве-женщине. И все же я тосковал по девушкам из Тетуана. Я тосковал по его борделям, со всей их нищетой, недостатками, но также и той радостью, которую рождало во мне женское тело, женский рот, грудь, спина. В Оране я был чужаком. Мне не удавалось найти дорогу в бордели. Возможно, с каким-нибудь приятелем все было бы проще? Но как подружиться с кем-то в этом городе, где люди даже не улыбаются друг другу? Я видел, как хозяин фермы кладет руки на плечи своей прекрасной супруги, я видел, как он обнимает ее, занимается с ней любовью. Я подавал им завтрак в постель. Мужчина с голым торсом. Женщина в ночной рубашке. Я видел или скорее воображал себе ее грудь. Первый раз она попросила меня сделать кое-что неприятное мне: выстирать трусы ее мужа. Сначала я, скрепя сердце, согласился. Но, в конце концов, мужчина вовсе не обязан стирать исподнее с другого мужчины! И тогда я сказал своей хозяйке:
– Извините, госпожа Моника, но я не стану стирать трусы господина.
– Это почему же?
– Потому что это трусы господина.
– Ну и что же?
– Извините, госпожа Моника, но у нас не принято, чтобы мужчина стирал нижнее белье другого мужчины.
Она засмеялась и сказала:
– А как с женским бельем?
– С женским? Это… Это другое дело. Мужчина может постирать его, если женщина сама не может этого сделать….
Она улыбнулась:
– Ты просто восхитителен! Великолепен! Да, правда, у вас так не принято…
На самом деле, я этого не знал наверняка. Так ли это или нет? Я ничего про это не знал. Как бы там ни было, возникла эта проблема. Я твердо отстаивал свое мнение. Она посмеялась и занялась другими вещами. Несколько дней спустя ее муж подошел ко мне и противным голосом велел мне выстирать его трусы. Я отказался. Он настаивал. Его жена попросила его не слишком настаивать. Они перебросились несколькими словами по-французски, я почти не знал этого языка.
– Но, черт побери, почему ты отказываешься постирать мои трусы?
– Потому что… И все тут…
– Тогда катись отсюда и больше не приходи.
Ну и что! – говорил я себе. – Этого только не хватало. Стирать сраные хозяйские штаны. Ну уж, нет. Будь что будет, вернусь в Тетуан. Но через три дня они снова взяли меня на ферму.
Отец госпожи Моники, родом из Испании, был очень благосклонен ко мне. Он был удивлен, что парень моего возраста не умеет ни читать, ни писать:
– Разве у тебя дома, в Тетуане, не преподают арабский и испанский?
– Да, там есть школы. Я слыхал о них.
– А почему же ты там не был?
– Потому что у отца и в мыслях не было отдать меня в школу.
– Так это он или ты сам не хотел ходить в школу?
– Не знаю. Я бы лично не стал убегать из школы. Но наша семья такая бедная, а школа требует средств, немного денег.
Он вгляделся в мой лоб и спросил:
– Откуда у тебя этот шрам?
– На меня наехал велосипедист, когда я переходил улицу….
Летние вечера в Оране тянутся долго. Старики играют в шашки. Молодежь развлекается, сражаясь на палках. Женщины сидят по домам или садятся перед домом, чтобы поболтать промеж собой. Повсюду толпы детей, которые играют самодельными игрушками.
Хозяева увезли меня с собой в Сиди-Бель-Аббес[14]. Я вновь встретился с отцом Моники. Он очень любил меня. Именно он любил меня больше всех. Я гулял по городу. Чужому городу. Больше всего мне понравились главная улица и собор. Я слышал, как испанцы болтают между собой. Вокруг меня было столько людей. Но я не осмеливался заговорить с ними. Я был один. Вдалеке я заприметил цирк: представление начиналось в пять часов. А мы должны были возвращаться в Оран в шесть. С грустью я закурил. Выпил два стакана вина в каком-то испанском баре. Вошел в зоопарк, который приехал вместе с цирком. Остановился перед клеткой с обезьяной. Дети дразнили ее. Они были такими злыми. Это произошло в одно мгновение: обезьяна вцепилась мне в лицо своими когтями. Хлынула кровь. Дети, кто смеялся надо мной, кто сочувствовал. Сторож отогнал их. Разъяренная обезьяна скалила зубы. Я забыл о своей боли, увидев страстно целующуюся пару, которая, должно быть, работала в цирке. Они были такие прекрасные и волнующие в своих сверкающих одеждах. Я подумал: «Как прекрасна жизнь в цирке!» В голове у меня пронеслись разные образы и воспоминания. Я словно вновь очутился в саду Айн Хаббаза. Асия снимала свое платье. Мое тело скользит по телу Фатимы. Проститутки Сании. Горячие женские бедра. Такой была моя ностальгия!
13
Таджин или тажин (кабильск. taǧin) – блюдо из мяса и овощей, популярное в странах Магриба.