Когда я добрался до Дерб Бен Аббу, я хромал и падал. Я оставил там бутылку и носовой платок и дотащился до двери гостиницы. Окна были открыты, в комнате горел свет. Я слабеющим голосом позвал Зайлаши. Он высунулся из окна. Он был с Наимой и Фузией. Он спросил:
– Мухаммед! Что с тобой?
– Иди быстрее!
Мгновение спустя он открыл мне дверь. Он был босиком, а в руке держал нож. Утирая кровь с губ рукавом свитера, я сказал ему:
– Я подрался с каким-то пьяным. Мне кажется, что он бежит за мной.
Бушта высунулся из окна и сказал:
– Я иду!
– Он один? – спросил Зайлаши.
– Да! – ответил я, сплевывая кровь.
– Пусть только попробует сунуться сюда!
Зайлаши побежал, я, прихрамывая, следовал за ним. На повороте он замедлил шаг, остановился, потом оглядел переулок.
– Где ты его оставил?
– На ступенях Джнан Кабтан.
Нас догнал босой Бушта, вооруженный палкой.
Парень исчез. Девушка в окне сказала нам:
– Он ушел. Будьте благоразумны. Вы разбудили весь квартал.
Несколько мужчин и женщин смотрели с плоских крыш и высовывались из окон, наблюдая за происходящим. В том месте, где я его оставил, была лужа крови. Мы пошли по следам крови. Он исчез.
– Давайте вернемся! – предложил я.
– Он легко отделался, сукин сын! – произнес Зайлаши.
Я подробно рассказал о том, как все произошло. Бушта шел за нами, ни слова не говоря. Он был известен тем, что был не слишком смелым, но то, что он был с нами, внушало нам уверенность. Хамид спросил меня, знаком ли я с той девушкой в окне.
– Нет. Кто она?
– Ее зовут Фатиха Шарифа. Ее муж – сыщик, страдающий туберкулезом, он лечится дома. Один из его друзей часто навещал его дома. Фатиха пила и курила с этим другом. Порой муж тоже присоединялся к ним и напивался до того, что начинал харкать кровью. Я думаю, что он знал, что его жена изменяет ему с его другом. Как-то вечером он их застал в самый горячий момент. Он вытащил нож, но у его друга был револьвер. Он выстрелил и убил этого чахоточного сыщика. В конце концов, тот умер в больнице.
– А что было женщине?
– Ее допросили, потом отпустили.
Бушта прокомментировал это так:
– Все эти истории с женщинами и любовью часть бывают грязными.
Хамид продолжил:
– От мужа у нее остались две дочери. Она воспитывалась среди христиан, была медсестрой в больнице при католической миссии. Говорит на трех языках, но весь ее ум ушел в низ живота, как у большинства женщин.
Наима-Улыбка и Фаузия-Любовь выглядывали из окна. Хамид крикнул:
– Наима, открой дверь.
– Входите, дверь не заперта.
Войдя в дом, я услышал голоса и смех ее обитателей. Сторож, законченный алкоголик, подошел к нам:
– Все прошло нормально?
Хамид ответил:
– Будь проклята вера в жизнь и будь проклят тот, кто любит ее.
Они обретались в моей комнате. Хамид, Зайлаши и Бушта воспользовались моим отсутствием. Это была единственная комната с окном, выходящим на улицу Бен Абу.
Бушта попросил свою подружку:
— Фузия, сходи на кухню и поставь вскипятить немного воды.
Хамид заметил, что я порвал брюки:
– Пойдем со мной в другую комнату.
Он вытащил из своего чемодана шерстяные брюки и протянул их мне:
– Подожди, пока Фузия принесет горячей воды, чтобы промыть твои раны.
Я попросил стакан коньяка. Фузия принесла горячую воду, а Наима – коньяк. Фузия попросила меня раздеться. Я заколебался.
– Ты что, стесняешься?
Я стоял рядом с ними в нижней фуфайке и в трусах. Они занялись мной. Мне это доставило немало удовольствия. Хамид открывал еще одну бутылку коньяка, когда мы услышали очень громкий стук в дверь. Я хотел подняться. Хамид меня остановил:
– Оставайте на месте. Это, наверное, какой-то сутенер, раз он так лупит в дверь.
В дверь снова заколотили.
– Кто там? – спросил Хамид.
Чей-то голос злобно ответил:
– Открывай дверь!
Девицы:
– Полиция? Только полиция может так ломиться.
Бушта:
– Спрячь бутылку.
Я присел на матрасе, Бушта и девицы – на кровати. Я забеспокоился. Держа бутылку в руке, я выглянул в окно и увидел двух полицейских в форме. Хамид открыл дверь.
– Почему ты так долго не открывал? – спросил один из них. Он оттолкнул его, даже не дав ему ответить, а второй полицейский ввалился в нашу комнату:
– А! Девицы, горячительное. Ну, отвечайте!
Он потребовал у меня бутылку, которую я все еще держал в руках, и пристально рассмотрел ее: