сама лично). Аполлон в прямой речи в «Илиаде» упоминается тоже не часто: I, 64, 86, II,
371, IV, 288, V, 104, VII, 132, IX, 404, XV, 441, XVI, 97, XXIII, 660, 872, XXIV, 758; в Од.,
IV, 341, VII, 64, 311, XV, 410, XVII, 132, 251, 494, XVIII, 235, XIX, 86, XXI, 267, 338, 364,
XXII, 7. Посейдон в «Илиаде» – IX, 362, XXIII, 306, 584; в Од., III, 178, V, 423, 446, VI,
326, VII, 271, IX, 536.
б) Мифологические противоречия в связи с концепцией бесформенного божества.
Это неопределенное и бесформенное представление о божестве, находимое в прямой речи,
дает возможность разрешить весьма многие противоречия в тексте Гомера, которые всегда
возникали у исследователей ввиду игнорирования этой неопределенности. Так, особенно
Зевс является весьма колеблющимся правителем мира, совершенно непринципиальным и
даже глуповатым, если буквально верить только героям Гомера, выражающим свои мысли
в прямой речи. В «Илиаде» (XV, 220 сл.) Зевс в прямой речи посылает Аполлона привести
в сознание Гектора, лежащего на поле сражения в бессознательном состоянии; а в стихе
242 сл. сам поэт говорит, что Гектора пробудил разум Зевса. По мнению Гектора (719 сл.),
Зевс собирается помочь троянцам овладеть кораблями; однако из картины, рисуемой здесь
самим поэтом, этого нигде не видно. Зевс предлагает богам сражаться по их [278]
собственному выбору (XX, 23-28) на стороне троянцев или ахейцев, потому что иначе
Ахилл сразу победит всех троянцев; но (XXI, 214-217) река Ксанф направляет Ахилла на
бой с троянцами в предположении, что Зевс уже решил вопрос о поражении троянцев
Ахиллом. В «Одиссее» (IX, 275-278) прямая речь Полифема гласит, что киклопы вовсе не
нуждаются в богах и Зевсе, что они будут получше самих богов, что он не боится гнева
Зевса и что он все делает только по собственной воле. Совершенно другое гласит рассказ
самого поэта о киклопах, а именно, что (107-111) киклопы, в надежде на бессмертных
богов, не занимаются никакими полевыми работами, а земля все производит для них
даром, и что Зевс посылает дожди на их виноградники. То Одиссей говорит, что именно
Зевс и боги наказали киклопа (Од., IX, 479) и тем спасли его, Одиссея со спутниками; а то
сам же Одиссей (553 сл.) раздраженно говорит: «Но Зевс моей жертвы не принял, думал
он, как бы устроить, чтоб все без остатка погибли прочные наши суда и товарищи, мне
дорогие». То Ахилл разрушил с помощью Зевса Лирнесс, преследуя Энея, а то не кто
иной, как опять-таки Зевс спасает этого Энея. А затем Ахилл утверждает, что в
дальнейшем Зевс его не будет спасать (Ил., XX, 190-196). Если взять только одно
преследование Одиссея богами, то невозможно понять, преследует ли его Зевс или
Посейдон, или Гелиос, или какое-то вообще божество, или судьба, потому что для всего
этого можно найти опору в речах самого Одиссея. Но все дело в том и заключается, что в
прямой речи у Гомера везде царит неопределенное и бесформенное представление о
божестве или о божествах, которым здесь вообще приписывается всякое добро и всякое
зло и которые мало чем отличаются одно от другого.
В противоположность этому в повествовании самого Гомера, например, колебание
Зевса всегда определенным образом мотивируется и вовсе не сводится на беспринципное
шарахание из стороны в сторону. В «Илиаде» XVII, 176 сл., говорится о мудрости (noos)
Зевса, которая выше людского понимания и которая направляет людей по своему
усмотрению по неизвестным для них путям; в «Одиссее» (ХХШ, 81 сл.), – о замыслах,
dēnea богов, от которых никуда уйти нельзя. По мнению Гектора (Ил., VII, 69 сл.), Зевс не
просто творит хорошее или плохое, но он об этом предварительно размышляет. О
замыслах, размышлениях и сознательных решениях богов вообще читаем у Гомерл
немалое число раз: Ил., III, 308, VII, 70, XXIV, 525; Од., I, 234, III, 166, 208, IV, 207, VII,
200, VIII, 579, IX, 262, 552, XI, 139, XII, 295, XIV, 119, 235, 243, 300, XV, 523, XVI, 64, XX,
195, XXIV, 96.
Таким образом, сквозь старинные представления о неопределенном и бесформенном
божестве, беспринципном и анархичном, у Гомера определенно пробивается
представление о некоторой мировой закономерности, которая в такой же мере борется со
старым представлением о божестве, в какой указанные [279] выше скептические воззрения
на гадания и магию борются с этими последними.
в) Значение и критика некоторых исследований мифологии Гомера. Укажем еще
раз на исследование Э. Хедена. Идя по следам Йоргенсена, Хеден подверг тщательному
изучению всю гомеровскую терминологию, относящуюся к неопределенному и
бесформенному божеству. Все указанные выше термины он подверг даже статистическому
исследованию.
Неопределенное и бесформенное божество часто мыслится у Гомера и под именем
Зевса (хотя этот последний всегда является здесь в то же самое время более или менее
конкретным божеством в конкретной области действительности) и главным образом под
именем «боги». Имеются ли в виду «олимпийские», «небесные» или какие-нибудь другие
боги, самое название «боги», по Э. Хедену, всегда имеет более абстрактный смысл. И эта
мысль не есть изобретение Э. Хедена. О близости понятий «Зевс» и «боги» у Гомера
говорил еще Велькер в середине XIX в. Но «боги», по Э. Хедену, гораздо более
абстрактное понятие, чем Зевс. И вот каковы его цифры. Если мы возьмем прямую и
непрямую речь, включая сравнения, то «Зевс» встречается в «Илиаде» 142 раза и в
«Одиссее» 115 раз; в речах богов и повествованиях людей в «Илиаде» – 13 раз, в
«Одиссее» – 11 раз; в рассказах самого поэта в «Илиаде» – 54 раза, в «Одиссее» – 7 раз.
Если «Зевс» есть более конкретное понятие для божества вообще, то в «Одиссее» он
встречается гораздо реже: на 209 раз «Илиады» – 133 раза в «Одиссее». Что касается
другого термина «боги», по Э. Хедену, гораздо более абстрактному, то в прямой и
непрямой речи и в сравнениях в «Илиаде» его встречаем 56 раз, в «Одиссее» – 114 раз, в
речах богов и повествованиях людей в «Илиаде» – 22, в «Одиссее» – 32; в рассказах
самого поэта соответственно – 16 и 17. Другими словами, термин «боги» в «Илиаде» дан
всего 94 раза, в «Одиссее» – 163 раза.
Это исследование дает полную возможность выставить по крайней мере один,
хорошо доказанный тезис. Однако этот тезис следует изложить иначе, чем у О. Йоргенсена
и у Э. Хедена как со стороны методологических приемов, так и во многих оценках и
выводах. Приведенный ими огромный текстовой материал заставляет признать, что у
Гомера имеется весьма интенсивная тенденция переходить от конкретно-чувственного
представления о богах к более абстрактному их представлению.
Но нельзя признать, что древнейшей ступенью религиозно-мифологического
мировоззрения является представление о неопределенном и бесформенном божестве.
Самое древнее представление – это, конечно, фетишизм и притом магический фетишизм.
В сравнении с этим последним неопределенно-бесформенное представление есть уже
огромный прогресс и начало анимизма, т. е. той ступени, когда в фетише начинает
различаться внешняя и внутренняя сторона. Но что эта ступень предшествует развитому
антропоморфизму, с этим необходимо согласиться; и что всякой определенности и
пластике предшествуют бесформенные и неопределенные представления. Точно так же у
Э. Хедена имеется некоторая неясность относительно исторического места этих [280]
бесформенных представлений. Сначала он относит их как будто бы-к старине, а в
процессе его исследования выясняется, что это бесформенное представление есть более
абстрактное и что в «Одиссее» оно представлено как раз гораздо чаще, чем в «Илиаде».
Если внести полную ясность в этот предмет, то необходимо сказать, что неопределенное и
бесформенное представление и предшествует развитому антропоморфизму и следует за