78 сл.) даже говорит, что Кера дана ему от рождения. Если иметь в виду значение этого
демона как конкретной личности, то ярче всего о нем сказано при описании щита Ахилла
(Ил., XVIII, 535-538).
Там и Смятенье, и Распри теснились, и грозная Кера;
Раненых жадно хватала она, и не раненых также,
За ноги трупы убитых из битвы свирепой тащила;
Кровью людскою вкруг плеч одежда ее обагрялась. [283]
Личное значение Керы ясно также в тех местах, где Кера выступает вместе с другими
демонами, с убийством (Ил., II, 352, III, 6, V, 652, XI, 443, Од., II, 165, IV, 273, VII, 513,
XVII, 82) или со Смертью (Ил., XVI, 47, XVII, 714, XXI, 66, Од., II, 283, III, 242, XII, 157,
XV, 275, XVI, 169, XXII, 14, XXIV, 127, 414), а также и во множественном числе (Ил., IV,
11, XII, 113, 402, XIII, 283, XV, 287, XXII, 565, Од., II, 316, 352, V, 387, XVII, 547, XIX. 558,
XXII, 66). В других случаях личное или безличное значение выступает не очень отчетливо
в зависимости от контекста фразы. Любопытно и здесь наблюдение Э. Хедена, что в своем
конкретном значении этот демон фигурирует больше в прямой речи, чем в рассказах
самого поэта и что в «Одиссее» абстрактность сильнее, чем в «Илиаде». Нарицательное
значение Керы можно находить в таких текстах, как Ил., II, 352, III, 6, V, 652, XI, 443, XIII,
665, XVI, 47, XVIII, 115, Од., II, 165, 283, III, 242, IV, 273, VII, 513, XVI, 169, XVII, 82,
XXII, 14, XXIV, 127, 414.
Гарпии – другой тип хтонических демонов, тоже вредоносного характера. В
«Илиаде» (XVI, 150 и XIX, 400) читаем, что одна из гарпий Подарга родила от Зефира
Ахилловых коней, В «Одиссее» (I, 241-243, XIV, 371) говорится о похищении людей
гарпиями. В XX песни, 66-78 мы имеем целый рассказ о дочерях Пандарея, которого
вместе с его женой истребили боги (из других источников известно, что это было
наказанием за похищение Пандареем Зевсова пса на Крите), а самих дочерей похитили
Гарпии и сделали их служанками Эринний. Из общей античной мифологии известно, что
Гарпии – это олицетворение бурных ветров, могущих подхватывать людей и носить их по
воздуху. Миф о гарпиях, несомненно, критского происхождения, поскольку и сам
Пандарей и похищенный им пес Зевса связаны именно с Критом. Это воздушные демоны
полуконского, полуптичьего, получеловеческого вида, один из страшных символов
непокоренной стихийной природы.
Эриннии, знаменитые мстительницы за кровь убитых родственников, тоже
выступают у Гомера и тоже как вредоносные демоны. Феникс, соблазнивший наложницу
своего отца, был проклят этим последним, обратившимся к Эринниям с просьбой лишить
Феникса потомства, что и было выполнено Зевсом Под земным и Персефоной (Ил., IX,
453-457). Здесь Эриннии даже выше подземных богов. Алфея, наоборот, умоляет Аида и
Персефону погубить ее сына Мелеагра, убившего ее брата, и исполнительницей этого
является Эринния, имеющая жестокое сердце и живущая в мрачном Эребе, – 569-572.
Надо считать, что последнее представление более позднее, т. к. преобладание женского
божества связано с матриархатом. Эриннии мстят Эдипу за самоубийство его матери
Эпикасты (Од., XI, 277-280). Об «Эринниях матери» в смысле материнских проклятий
читаем также в «Илиаде», XXI, 412 сл. (у Вересаева здесь говорится только о
«проклятиях»).
Кроме этой мести за родственников, у Гомера встречаемся еще и с другими
функциями Эринний, что значительно расширяет круг ведения этих богинь. Прежде всего
как хтонические богини они несут с собой ослепление людей по разным поводам: [284] в
XIX песни, 86-89 Эринния вместе с Зевсом и Мойрой ослепляет Агамемнона, чтобы
поссорить его с Ахиллом, в «Одиссее», XV, 233 сл. ослепленный Эриннией Меламп хочет
добыть себе в жены дочь Нелея. Хтонические функции расширяются до кары
клятвопреступников (Ил., XIX, 258-260) и наказания нарушителей гостеприимства в
отношении нищих (Од., XVII, 475 сл.), и даже до защиты вообще старейших (Ил., XV,
204).
Очень неясен текст в «Илиаде», XIX, 418, где Эринния прерывает пророчества
Ахиллова коня Ксанфа. Некоторые думали, что здесь Эринния как богиня судьбы не
хотела мешать исполнению этой судьбы и давать возможность коням Ахилла
предупредить этого последнего об его гибели. Другие думали, что Эринния здесь не хочет
мешать выполнению воли судьбы и заставляет молчать коня только потому, что это
выполнение уже началось. Текст этот неясный, и смысл его едва ли можно точно
формулировать.
С удовлетворением отметим, что использованный выше Э. Хеден (ук. соч., стр. 132)
в противоположность буржуазным ученым открыто признает Эринний в качестве богинь
матриархата.
В заключение этого раздела об Эринниях необходимо сказать, что исходное,
матриархальное значение этих демонов, которое уже у Гомера получает такое большое
расширение, в дальнейшем расширяется еще больше и у Гераклита доводится до
блюстительства вообще всех мировых законов (frg. 94 Diels9): «Солнце не преступит
(положенной ему) меры. В противном случае его «настигнут Эриннии, блюстительницы
Правды». Это не мешает тому, чтобы в Венецианских схолиях «А» к «Илиаде», XIX, 418
читали о зависимости всего сверхъестественного и чудесного именно от Эринний. Здесь
просто имеется в виду более древняя функция Эринний, когда самый беспорядок считался
каким-то естественным законом. С течением же времени, когда в беспорядочном
протекании явлений стали находить и нечто упорядоченное, Эриннии превратились в
хранителей именно этого порядка.
Важно то, что общемифологическая тенденция перехода от беспорядочного к
упорядоченному заметна также и па образе Эринний и притом именно у Гомера.
в) Доолимпийские божества. Верховным божеством у Гомера является Зевс, и
основные боги у него – это олимпийские. В них выразилась вся сущность и все
художественное оформление гомеровской религии. Однако и Гомер помнит те времена,
когда не Зевс и не олимпийцы были правителями мира, точно так же как и современная
наука расценивает олимпийскую религию и мифологию только в качестве позднейшей и
предпосылает ей огромный период хтонических богов и демонов, которых с полным
правом для нас и для греков необходимо называть доолимпийскими. [285]
Гесиод, близкий по времени к последним этапам формирования гомеровского эпоса,
начинает свой теогонический процесс с четырех потенций, – Хаоса, Тартара, Геи-Земли и
Эроса-Любви. Слово «хаос» у Гомера вообще не употребляется. Слочо «эрос»
употребляется очень редко и притом исключительно в нарицательном смысле. Тартар –
это только определенная часть мироздания, но ни космогонического, ни антропоморфного
значения у Гомера он не имеет. Даже и Земля у цивилизованного Гомера оттеснена на
последнее место, и он только едва-едва о ней помнит (если, конечно, не считать
нарицательного употребления этого слова, которое у Гомера попадается много раз, как и у
всех прочих писателей). О самом главном ее порождении, Уране, у Гомера не говорится ни
слова. Сыном ее назван Титий (Од., VII, 324, XI, 576); но материнство это носит настолько
сухой и неяркий характер, что граничит почти с переносным значением. Древний и очень
яркий миф о сыне Земли Тифоне у Гомера тоже отсутствует, и вместо этого Земля названа
только местопребыванием Тифона (Ил., II, 781-783). Чуть-чуть более мифологично звучат
клятвы Землей, Небом и Стиксом в устах Геры (Ил., XV, 36) и Калипсо (Од., V, 184 сл.),
Зевсом, Землей, Солнцем и Эринниями у Агамемнона (Ил., XIX, 258-260), Зевсом,
Солнцем, Реками, Землей и подземными богами (III, 276-278). У Гомера, наконец, еще
более мифологично принесение белого барана и черной овцы в жертву Солнцу и Земле
(103 сл.). Этим и исчерпывается мифология Земли у Гомера,, нагляднейшим образом