— Так, давайте с самого начала, — попросила я, открывая сверток с круассаном. — Кто вы, что хотите от меня, зачем вам Дамьян.
— Грубо говоря, мы террористы и предатели страны. У нас есть агент, которая высылает нам задания и процент от суммы, что ей приходит за работу. Из нас всех ее видела только я, поскольку стою в иерархии сразу после. Для большего понимания нашей работы: последним заданием было убийство министра и зачистка некоторых данных, чтобы возбудить смуту в народе. Наша миссия — творить зло. Но часто зло во спасение. Я недавно это поняла. Трой, — она улыбнулась мне за спину, — присаживайся. Цефей, ты тоже. Я знаю, что ты снова хочешь сбежать от собрания.
— Бля-я, — провыл он из темноты. — Меня Кэсс ждет!
Эсфирь повела бровью. Он сел.
— Это все замечательно, но! Причем тут я и Дамьян? — несдержанно спросила я. От обращенных на меня холодных глаз я утеряла былой пыл. И поразилась, как обычны эти лица. Как невероятно было бы разглядеть в них убийц.
Но их глаза.
Я читала достаточно, чтобы донельзя наглотаться теми едкими клишированными описаниями глаз: их черноты, как бездонных омутов, их — златых и серебряных, — таких везде особенных и красноречивых.
Но тогда я воочию увидела самый живой пример из всех «неживых». И уразумела тех презабавных слов в глупых любовных романах. Их взгляды не блестели и не мигали, словно на зависшей пленке.
Мутные.
Наверное, я испугалась.
— Глупый вопрос, Офелия, — ответила Эсфирь, будто разочарованный наставник при неудаче ученика. Я почувствовала себя ребенком. — Дамьян серийный убийца, причем очень хороший в своей работе. Нам нужен такой человек в группе. А ты его напарница, логично, что мы хотим и тебя завербовать.
— А его перевербовать, — поправила Морган.
— Да… — кивнула Эсфирь. — Яна перехватил «Ковчег».
— Да что за чертов «Ковчег»? — возмущенно рыкнула я.
— Леви рассказал тебе достаточно. Единственное, что тебе нужно знать, это то, что Яна нужно вытаскивать оттуда. «Антихристы» не терпят, когда их людей переманивают к себе.
— И каков план?
— Для начала — вычислить, куда он ушел после хостела. Этим займемся мы, Офелия, твоя задача лишь вернуть его.
— Вернуть? — захотелось рассмеяться. — Вы даже не знакомы.
— Да, но вернуть его хочешь ты. Мы лишь заберем вас в группу. Обоих.
— Я не убийца.
— Он сделает все за двоих.
— Как меркантильно с вашей стороны. Жадно.
— Можно и пожадничать. С такой-то знаменитой персоной. Что ж, — Эсфирь вальяжно поднялась, — добро пожаловать, Офелия.
— Я не давала согласия.
— Эх, — вымученно выдохнула она мне в лицо, нагибаясь так, что наши лица оказались на одном уровне. — Как дети, ей-богу, вас всех нужно за уши тянуть или манить конфетой? Как безответственно за себя и свои поступки, и так трусливо.
— О чем ты? — возмутилась я. — Я как раз таки взяла за себя ответственность, отказывая группе террористов в помощи. У тебя ломаная философия, Эсфирь.
— Может быть. Давай договоримся?
— Каким образом?
— Ты приведешь нам Дамьяна, а сама идешь на все четыре стороны. С миллионом евро в сумке.
— Я не бегу за деньгами. Извините, ребята, но я пас.
— Следующее, что я скажу, тебе не понравится, но иначе мы не можем. — Она виновато улыбнулась. — У тебя нет выбора, милая. Посмотри, есть всего два варианта: первый, где мы просто выпустим твою требуху, и второй, более выгодный обеим сторонам, — ты приводишь Дамьяна, остаешься жива, так еще и с мешком денег. Чем не рай?
Да, она потрясающий манипулятор. Было бы интересно взять у ее учителя пару советов убедительных угроз и построения иллюзий о безысходности с мнимыми рамками.
— Хорошо, я согласна.
— Было бы странно, если бы ты отказалась, — промурлыкала Эсфирь.
Не знаю, как описать чувства, вызванные ею. Этой женщиной с королевскими глазами, но лукавыми, как у самого Иуды. Она казалась мне подозрительной и исключительно неискренней, но парадоксально надёжной и человечной. Взрывная смесь.
— Ну вот и порешили! — воссиял Леви. — Я погнал! Меня ждет секс с двумя потрясающими бабами!
— Может, останешься с нами?.. — тоненько спросила Морган. — Мы могли бы хорошо поболтать.
— Не, я поехал. Покеда!
Морган неловко отвернулась, и я поняла, что отказ Цефея был пощечиной для нее. Слишком юная и мягкосердечная, чтобы быть среди них. Совсем малыш относительно этих волков с широкими улыбками и добрыми речами. Я негромко окликнула Раэну. Она заинтересованно глянула на меня.
— Иди сюда, я хочу попросить кое-что у тебя.
— Да? — она села рядом.
— Слушай, Морган… Я могу тебя так называть?
— Да, конечно, — Раэна улыбнулась мне.
— Из всех… «Антихристов» ты самая нормальная. Тебе хочется доверять.
— О, я понимаю. — Морган яро закивала. — Я действительно более менее адекватная, потому что пью таблетки. Ну, лечусь у психиатра. «Кветиапин» и «Серлифт» почти вернули меня на стадию нормальности до "выстрела". Хотя полностью шизофрению не вылечишь, и эмпатию не выработаешь.
— Я хотела бы попроситься к тебе на недельку. Мне негде жить. Сама знаешь. Леви ведь рассказывал, что мой отец… ну..
— Да, он докладывал. — Морган взяла меня за руку, и мы вместе направились в темноту. Оказалось, выход был прямо перед носом, но любовно спрятанный предрассветными потемками. — Вообще, — начала она, выгоняя огромный черный байк из подобия гаража, — тебя должны были отправить к Трою, но ты решила сама за себя. И правильно: наш уважаемый Стрелок всегда в себе. Ни ест, ни спит, ни говорит. Всё начищает вилки да ложки, как старый дед, и не вылезает из ванны: тело до скрипа намывает. Ты с его "хобби" с ума сойдешь.
— Почему так?
Морган села и завела байк. Протянула мне ладонь в черной кожаной перчатке. Еле-еле я залезла, борясь с болью под гипсом и повязками на ребрах.
— Когда он устроил расстрел в Гринвиче и приехали фараоны*, его избили и хорошенько промакнули лицом в кишки убитых. Он однажды сказал, пьяный в стельку, что когда его поднимали с пола, он увидел, что захлебывался в каше из приятеля. Что копы топтали его голову в мясе Говарда Кречмера, — соседа по крылу. Что помнит вкус холодного мяса на языке, такое безвкусное, с крошевом костей, хрустящих на зубах. Стремно, когда понимаешь, что все лицо в ошметках товарища, и что его убил ты. Что весь «богатый внутренний мир» теперь не внутренний.
Я хотела не думать об этом, хотела лишь созерцать ту алую рассветную нить на горизонте. Чтобы ветер скорости заставлял волосы плясать демонические танцы, а глаза сушило, несмотря на слезы.
Запах утра и скорого сна до обеда. Запах свободы и безмятежности. Перед рассветом все невзгоды теряют смысл.
Но подсознание само рисовало маслом картины. Те кусочки костей на зубах и сырое мясо.
Скоро мы добрались до ее жилища — огромной квартиры на несколько миллионов доллароа. Внутри как напоминание ушедшей эпохе, — античные скульптуры, изобилие колонн и мрамора. Нагота и пропорциональность в произведениях искусства.
— Я будто попала в Древнюю Грецию, — поразилась я.
— Да-а, — она неловко почесала затылок. — Много здесь — подлинные экспонаты. Выглядят потрепанно, но настоящая улика древних греков. Я, можно сказать, коллекционер.
— Это похвально. Где мне можно расположиться?
— В любой спальне. Тут их шесть.
— Да-а, преступники хорошо живут.
— Ты дом Немезиды не видела.
— А что там?
— Настоящий замок. Она купила его на севере Англии. Только редко там бывает, сама понимаешь, — работа зовет. Тут у нее тоже квартира есть. В стиле Лондона. Ничего необычного.
— Далековато по Англии кататься. Вы были в гостях у Эсфирь? В том замке-то. Или просто наслышаны?