Дамьян вдруг негромко простонал и прижался ко мне сильнее. Горячая сперма стрельнула внутрь, а я почти кончила от его протяжного стона.
— Не останавливайся, — умоляла я, направляя его пальцы по кругу у клитора.
Ян улыбнулся мне и выпрямил вдоль стены, где его вторая рука сжала меня за горло. Пальцы ускорились. Мои ноги невольно дернулись, а мышцы влагалища принялись соктащаться и зудеть.
Перед пиком он вновь вставил в меня член и остервенело впечатал лицом в бетонную стену.
Я уронила голову и обмякла. Ян подхватил меня на руки, и я оглядела его лицо.
Но лицо это было отцовское.
Я дернулась и упала на битое стекло.
Отец довольно улыбался, держась за член. Он хмыкнул и направил на меня струю мочи.
— Ублюдок! Где Ян?! — закричала я, закрывая лицо руками.
А когда открыла глаза, то увидела спящего Троя. Он придерживал на мне одеяло и тихо сопел.
За окном квартиры Морган шел дождь.
— «Проклятый сон!» — поняла я.
На глаза навернулись слезы. Дамьян. Он был рядом, совсем как по-настоящему. Я чувствовала его запах и родной взгляд из темноты.
Ян. Где ты?
Глава 20. Как Том Круз
— Билли, прости меня.
Мне жаль, что я бросил тебя.
Глава двадцатая.
Будильник на сотовом Троя: визгливая трель скрипки и оголтелых скворцов. Я слышала, как он поднялся. Чувствовала, как тепло его груди исчезает, и спина начинает мерзнуть.
За окном в полуденном танго неистовствовали дождь и молния. И тихо бежали стрелки настенных часов.
Трой оделся и поспешил покинуть меня. Я попросила:
— Не уходи.
— Пора.
— Куда?
— У нас собрание в штабе.
— Ненадолго.
Он вздохнул и молча лег на остывшую кровать. Я навалилась сверху на его грудь и прижалась всеми конечностями, как паук за муху. Трой погладил мою лодыжку и чуть приобнял.
— Что теперь будет? — спросила я, царапая ногтем пуговицу на его рубашке.
— Немезида передаст нам указание, мы его спланируем и пойдем выполнять. Сегодня решим, как достать Дамьяна из рук «Ковчега».
— Я чувствую себя паршиво. Не знаю, как описать… Будто плохое предчувствие, или… Мне неспокойно. Одиноко среди вас. Я будто совсем одна. Не знаю, куда себя девать.
— Привыкнешь.
— К чувству одиночества?
— Нет, к нам.
— Я не хочу никуда идти. Хочу просто спрятаться тут, в одеялах. И чтобы не одна. С тобой. Закинуть на тебя ногу и спрятаться.
— Ногу ты уже закинула, — констатировал он. — Очень дерзко для девственницы.
— Еще неделю назад ты бы меня не узнал.
— Что, боялась даже думать о сексе?
— Типа того. Трой, а я правда красивая?
— Для меня да, — сказал он твердо. Без сомнений или робости. Это было красиво.
— Мне никто не говорил, что я красивая, — поделилась я. — А зна..
— Кто-то идет, — предупредил Трой, накрыв мои нагие телеса одеялом.
Дверь открылась, и в проем выглянуло лицо Цефея.
— О, а вы уже подружились? Как мило, — подмигнул он. А затем ввалился в комнату и прыгнул к нам так, что я оказалась зажата между ними. Леви бесстыдно приобнял меня, кончиками пальцев задевая грудь.
Трой не оценил его объятий, но умолчал об этом.
— А меня чего не позвали? Я бы третьим был, в задний проход, так сказать.
— Цефей, заткнись, — шикнул Трой. — Ты извинился перед Морган?
— За что? Пизда, я только встал, а уже идти извиняться!
— Ты облупок, Леви. Она ведь неделю дома просидит из-за твоего языка.
— Я плохо куни сделал?
— Иди отсюда, а.
— Леви, мне нужно одеться, — намекнула я.
— Ой, да что я там не видел… — Цефей обиженно вскинул голову и гордой походкой вышел из спальни. Я измученно выдохнула.
— Тяжело с ним, — я скинула с себя горячее одеяло и снова обвила руками и ногами тело Троя. Не знаю, зачем я это делала из раза в раз. Наверное, я просто хотела любви. Мне была лестна взаимность. И нравилось нравиться.
Мне никогда не было так тепло. Чувство человеческой нежности.
— Он хороший парень, не обессудь.
— Все нормально. Трой?
— Да?
— Я не хочу участвовать в ваших игрищах.
— Я знаю, Оф. Прости, но тебе придется.
— Я не стану убивать.
— Когда-то это произойдёт. Я тоже не стал бы, не убей те ублюдки моего друга.
— Ты про стрельбу?
— Да, это было в Гринвиче. Трое даунов убили моего единственного друга. Отверткой. А потом я убил их. Не знаю, не смог сдержаться. Этот гнев… он не знает границ.
Я утешительно обняла его за шею.
— Что чувствует человек, когда убивает?
— Силу. Свершенное возмездие. А потом неважно.
— Мне снилось, что я убила человека.
— Значит, это тебя тревожит. Боишься этого или вожделеешь?
— Боюсь. Мне всегда снятся кошмары.
— Да, я слышал, как ты стонала ночью.
— А… — я смутилась. — Нет, этой ночью мне снился Дамьян.
— Не понимаю, почему ты лежишь на мне, если в голове другой.
— Я просто представляю, что ты — он.
— Неутешительно. Даже унизительно. Не хочу быть подушкой для твоих иллюзий. — Трой отстранил меня и встал с кровати. Открыл окно, отчего в комнату ворвался вихрь ветра и отголоски холодного ливня, и сел на подоконник. Там достал сигарету. — Но я уважаю тебя за честность.
Пару мелких капель занесло на мои плечи, стало морозно и свежо. Я глубоко вдохнула, скрипнув разбитым ребром под повязкой. Соски щекотливо огрубели.
Я сбросила с себя сплетения шелковых одеял с простынями и прошла к раскрытому настежь окну. Красноречиво взглянула на дымящую сигарету в пальцах Троя. Он любезно протянул к моим губам влажный фильтр и держал до тех пор, пока я не насытилась никотином.
— Знаешь, — начала я, — все теперь по-другому ощущается. Я прыгнула из окна с уверенностью, что умру, что это конец. Но я очнулась. И теперь я будто… не знаю, ценю то, что вижу? Мне неважно, как я выгляжу, что у меня неидеальная фигура и лицо, что на руках куча шрамов. Это пустое, понимаешь? Кто-то избавляется от комплексов с психологом, а я просто прыгнула. Насильный суицид есть панацея.
— Попробую на досуге, — усмехнулся Трой. Я впервые увидела его улыбку. Она была красивая — ровная и белоснежная.
Он и внешне был потрясающим. Как Аполлон, как Давид, как Македонский, которых так яро доводили до апофеоза художники.
Но он не тот. Он был как я. А я искала искру. Дамьяна.
— Снова на авиазавод? — спросила я.
— Называй это штабом. Да, Немезида уже там.
— Мне она не понравилась.
— Вначале я тоже был скептик относительно нее. Потом узнал лучше. Мы любим ее. И ты полюбишь.
— Натаниэль Фауст. Кто он?
Трой строго взглянул на меня. Нахмуренно ответил:
— Наш коллега. Он погиб.
— Я знаю.
— Морган?
— Да. Она любила его.
— А он терпел.
— То есть невзаимно?
— Да. Фауст любил другую. Какую-то обычную студентку из медицинского.
— Морган просто хочет быть любимой.
— Я знаю. Мы все знаем. И бережем ее, — эту пузатую мелочь с красивой пышной грудью.
— И каким образом?
— Бьем лица ее ухажерам, которые лезут в трусы на первом свидании. Одного слишком наглого Леви вовсе прокатил по городу.
— Прокатил и все?
— Он привязал его веревкой к машине и дал газу. От парня остались только связанные руки. Цефей дурак и шут, но карает смертельно и негуманно. Он любит малышку Морган. Хотя бы потому что приезжает к ней в три ночи посмотреть Чипа и Дейла по телевизору. Мне тоже часто приходится то через весь город ей мороженое везти, то забирать ее пьяную из бара. Иногда у нее хандра, и я бросаю дела, чтобы полежать с ней весь день. Просто молча полежать.
Мне стало завидно. Ведь никто ради меня не делал и шага. Никто не относился ко мне с такой самоотверженностью. Я всегда была пустым местом.
— Вы все, девушки, такие. Всегда нужно заботиться.