Изнасиловал, потому что сошел с ума от злобы и вожделения. Она не прекращала говорить о нем, а я хотел слышать о себе. Я хотел убить Дамьяна.
Она тогда впервые серьезно попросила остановиться, но вместо того я кончил ей в анал. Должно быть, я вошел слишком грубо, ведь она завопила не от удовольствия, и кровь побежала по члену не просто так.
Неделя как туман. Мы оба не помнили и половины, потому по утрам мирно беседовали о погоде и растущих навыках в стрельбе. Но отголоски нашей злобной страсти и крови во влагалище и на члене мерцали изредка у обоих из нас. Тогда мы прятали глаза и старались простить друг друга. Мы обнимались, молча прося извинений, а после снова истязали.
Эта неделя тянулась месяцем. Я забыл, какими мы были до. Я будто действительно сошел с ума и потерялся в себе. Офелия чувствовала то же самое. Но оба мы списывали это на алкоголь и симпатию. На наши больные сердца и шрамированную психику, не способную проявлять человеческую жалость и любовь.
Офелия тоже пытала меня. Она успевала брать доминирующую роль. Ее оргазмы были ярче, когда она резала меня ножом. Ныне мое тело испещрено порезами — царапинами и опасными ранами, которые требовалось зашивать. Она резала мне руки и примыкала к ним губами. Я чувствовал ее язык, раздвигающий раны. Она пила меня, вся в крови и с жадными глазами.
Но все эти извращенные жатвы забылись. Мы оба помнили лишь крупицы.
Оба с травмированной плотью, но в бешеной лихорадке, стирающей наши сущности, наши имена и лица. Это было ненормальным.
***
— Трой, давай сбежим с собрания? — промурлыкала устало Оф. Она обняла меня посреди боевой площадки. — Я так плохо себя чувствую..
— Да, я тоже. Что-то странное происходит.
— Мы много пьем. Я уже забыла каково быть трезвой.
— Э, голубки, — донесся голос Леви. — Щас собрание будет.
— Леви, иди сюда, — приказал я.
— Чего? Тройничок предлагаете, алкаши?
— Слушай, я в последнее время сам не свой. Ты не чувствувуешь ничего такого?
— Например?
— Не знаю. Просто я не я.
— Ну, ты пиздец хуйню творить стал. Да, я заметил. Морган говорит, что ты просто влюблен, а мне кажется, что ты… Не знаю, изменился?
— Леви, я чувствую себя так херово, что валюсь с ног, — прохрипела Оф. Она заметно обмякла в моих руках, и я поднял ее на руки.
— Да ты ваще отжигаешь, малышка, — Леви ласково смахнул с ее лба мокрые волосы. — Дуришь. Не знал, что ты внутри такая сучка активная.
— Это не я. Я знаю, что ты понимаешь это. Перестань валять дурака.
— Ладно, — Цефей вдруг лишился той идиотской улыбки и заговорщически заговорил: — Мутно это все. Походу Ковчег нас травит чем-то. Я знаю, чем вы занимаетесь ночами. Это пиздец.
— Иуда, — прошелестела тихо Оф. — Ты следишь за нами? Зачем? Кому доносишь?
— Да угомонись ты. Я, блять, за вас беспокоюсь. Заходил однажды в гости. Охуеть можно. Вы же ненормальные вещи творите! Я бы даже дрочить на такое не стал.
— Например?
— Оф, ты, блин, жрала Троя. Просто скакала на его хуе и кусала его за шею. Ну-ка, покажи! — Цефей оттянул ворот водолазки на мне, и все мы увидели рану в форме укуса. Я знал о ней, чувствовал, как она горела под одеждой, как пульсировала. — Да тут куска мяса нет. Ебать, Оф, да ты человека сожрать пыталась!
— Я не помню… — Она виновато посмотрела на меня. — Прости.
— Все нормально.
— А ты, уебок, ее всю обкончал. Если залетит? — Леви дал мне затрещину. — Чтобы сегодня купил противозачаточные, понял? Что же вы как дети-то, а! А сейчас валите отсюда!
Я кивнул ему и сорвался прочь. Мы сели в такси и умчались домой. Там я уложил Оф в постель, а сам ушел в душ. Ледяная вода ударила, как мечом. Странно, но мне впервые было больно. Каждый волос на теле взвыл, словно меня ударило током. Я простонал, завалившись на плитку пола.
Хотелось пить. Я был голоден и истощен. Но не понимал, чего хотел. Вода не утоляла жажду, только жгла пищевод. Я заплакал. Болело все тело. Ломало кости, горели мышцы, будто мне содрали кожу и бросили под палящее солнце.
Да, со мной было что-то не так.
Глава 26. Фауст
— Нейтан, я люблю тебя,
сказала Морган.
— Прости, но ничего не выйдет.
— РАДМИЛА—
Я не знаю, куда меня везли. Только каждый визг машины снаружи сверлом ввинчивался мне в уши. Каждая тряска чувствовалась кувалдой, дробящей кости. Я кричала и умоляла помочь. Было больно даже дышать.
Свет, чей-то голос, меня несли на руках, а я помню вой. Мой вой. Тело страдало, и я рыдала на руках кого-то. Так жалобно и противно, что хотелось вырезать себе голосовые связки.
—..эй, ты слышишь меня?
Я что-то промычала.
—..те… б… я… на… чали… ко… ми..
В ушах двоилось и троилось, гудел белый шум, становящийся столь громким, что мне казалось, что бежала кровь по мочкам. Я была глухой, но всё внутри истязало слух. Биение сердца взрывало барабанные перепонки. Стреляло.
Я не знаю, сколько времени прошло. Но оно тянулось слишком медленно. Я умоляла кого-то, кто говорил со мной, убить меня. Тяжела была эта ноша. Я не хотела бороться с болью, чтобы после снова жить. Оно того не стоило. Я плакала тому человеку, даже не понимая, кто он, чтобы наконец меня зарезали.
Я не могла открыть глаза и взглянуть на мир. Их жгло даже закрытыми. Я хотела пить. Я хотела чего-то, но не знала чего. Что-то требовало мое тело.
— Эй, Офелия, ты слышишь меня? — мужской незнакомый голос.
Я смогла открыть глаза. Его лицо плыло, но я смогла разглядеть голубые глаза.
Я кивнула.
— Меня зовут Нейт. Ты могла уже слышать обо мне. Фауст, «Вампир», «Дракула». Я бывший член Антихристов.
—..ты же мертв, — просипела я.
— Не совсем. Слушай, тебя знатно накачали наркотой. Что-то мощное, пока сам не понимаю, чем конкретно. Я буду держать тебя здесь, пока ломка не пройдет. Терпи. Неделя прошла, может, еще через одну ты придешь в себя.
И на том я снова осталась наедине с той болью. Это и есть наркотическая ломка? Я готова была умереть, чтобы не чувствовать более ничего.
***
Когда прошли дни, и я стала приходить в себя, то Нейт стал говорить со мной чаще. Он был высоким и подтянутым, со шрамом вдоль глаза и брови. Он походил на сатаниста той символикой на одежде, и имел необычно длинные клыки. Мантия-балахон, как у члена Ку-Клукс-Клана, цепь с головой козла и серьги с крестами. Он был так непохож на остальных. Вампир во плоти, совершающий темные таинства во имя Дьявола на кладбищах.
Но он был добр ко мне. Не сосчитать, сколько раз он держал меня за руку, пока я рыдала от боли, сколько раз он менял повязку на лбу. Я не видела в нем врага.
Я просидела три недели в его странном жилище отшельника. Это была хибара лесника за городом, где пахло стариком и прахом. На стенах висели чучела из волков и лис, а главным трофеем возвышалось ружье. Дом времен восемьнадцатого века, где жили многие деды, ходившие на зверя.
Нейт принес мне суп и сел на табурет.
— Ну, я в норме. Рассказывай, — попросила я.
— Инсценировка. Кто-то был предатель. Мы шли на задание. Я, Немезида, Морган, Кирк и Цефей. Там никого не должно было быть по сведениям, но в итоге все сбежали, а я остался с целой армией ковчеговцев наедине. Я пытался вызнать, кто именно дал указание уходить, оставив меня одного, но это не так легко. А теперь есть ты, и тебя тоже хотят убить.
— С чего ты вообще взял, что тебя пытались убить? Просто вы попали в западню.
— Странно, что попал в нее только я один. И меня как раз направили именно туда, где я и погиб бы. Но самое главное то, что я слышал, что они сказали. «Как и обещали Антихристы. Отлично справились».
— То есть тебя отдали в руки Ковчегу?
— Да. У них был какой-то уговор, и меня должны были убить. Но я просто подорвал из всех, а сам сбежал.
— Не могу поверить..
— Я тоже не верил. Но меня тоже пичкали наркотой, чтобы я не был в силах вынюхивать. Я начал сомневаться во всей группе, следить за ними, но в итоге кто-то стал травить меня амфетамином. А последняя миссия должна была меня убрать. А теперь и ты на моем месте. Что задумала?