— Тут я обнаружил, что мне трудно сосредоточиться на определенных действиях, — вспоминал потом Джон.
Хорошо, что Линдберг недолго раздумывал над происходящим и прекратил погружение, не дав обмануть себя внезапно наступившему азотному отравлению. Как только он поднялся на глубину восемнадцати метров, это странное чувство столь же неожиданно исчезло.
Однако приключения на этом не кончились. Садясь в лодку, Линдберг слишком сильно навалился на борт и зачерпнул воды. Чтобы избавиться от балласта, Линдберг пришвартовал свою хрупкую посудину и принялся осушать ее, орудуя маской, как черпаком, но вскоре разбил стекло о металлический баллон со сжатым воздухом.
Оставшись без маски, Линдберг предался невеселым размышлениям по поводу того, что ему теперь делать и удастся ли вообще выбраться из этой норы. Ведь возвращаться придется почти вслепую. Подводный пловец без маски — все равно что сова, выгнанная из лесу в летний солнечный полдень…
Еще одна неприятная неожиданность: разорван гидрокостюм. На спине красовалась обширная прореха. Однако это не так страшно, как первое. Придется лишь насквозь промокнуть и продрогнуть.
Успокоившись, Линдберг достал фотоаппарат и неторопливо, кадр за кадром, отснял всю пленку и тщательно запаковал ее. Все готово. Можно отправляться в обратное плаванье. Линдберг повернулся лицом по направлению к сифону, немного проплыл, нырнул и медленно пополз к смутно виднеющемуся под водой входу в каменную трубу. К счастью, возвращение оказалось не таким сложным и опасным, как могло бы случиться. Линдберг довольно уверенно преодолел уже знакомый путь и быстро выбрался на поверхность озера, где его, не скрывая тревоги, поджидали товарищи.
Отремонтировав костюм и высушив одежду, Линдберг нагрузился свежим баллоном со сжатым воздухом, надел новую маску и в третий раз двинулся через проход, ведущий во внутреннюю пещеру. Но, проплыв метров сто, Джон внезапно почувствовал сильное головокружение. Двигаться становилось все труднее. Решив не искушать далее свою судьбу и не подвергать себя понапрасну грозной опасности, пловец возвратился назад.
Впереди его ожидали новые приключения под водой.
Гораздо более трудное испытание выпало на долю Кусто и Фредерика Дюма при обследовании грота Воклюз. Оба аквалангиста едва-едва не поплатились жизнью за свою любознательность…
Менее счастливо закончилось путешествие с аквалангом их соотечественника Дюфура, бесстрашного исследователя подземного мира. Он погиб от таинственной болезни (которую знаменитый Норберт Кастере назвал гидрошоком) при форсировании сифона Гуэйди-Эр…
Иной читатель уже привык к тому, что в рассказах о странствиях спелеологов непременно упоминается о полчищах летучих мышей, сталактитах и сталагмитах, иногда о находках обломков кухонной утвари и следов пиршества, оставленных здесь первобытными «экскурсантами» и даже о настоящих картинных галереях, как, например, в подземелье Могура в Болгарии. Но что неожиданного может встретить исследователь с аквалангом?
Вот что произошло недавно у восточного побережья Сардинии в Средиземном море.
Как-то рыбаки проплывали у самого берега острова и были несказанно удивлены, вдруг заметив неподалеку от своих лодок усатые морды тюленей.
Загадку разгадали натуралисты с аквалангами. Спустившись в море, они вошли в подводную пещеру. То, что они увидели, поразило ученых. В подводном озере разместилась целая «республика» монашьих тюленей. Монашьи тюлени — одно из самых редких на земном шаре животных. До сих пор во всем мире было известно всего несколько пар этих ластоногих.
Территория «тюленьей республики» оказалась невелика. Длина подводного озера — семьсот, а ширина около ста метров. Здесь, охотясь за рыбой, заплывающей в их владения, и жили усатые затворники, лишь изредка выходя «в свет».
Несколько труднейших путешествий по подземным озерам выполнили советские аквалангисты.
…В один из летних дней на перроне Курского вокзала в Москве появилась ничем на первый взгляд не примечательная компания молодых, атлетически сложенных парней.
Однако, кто они? Обычные отпускники, отправляющиеся на отдых к Черному морю?
По репликам, по костюмам, по необычно тяжелым чемоданам можно было заключить, что их волнуют иные заботы.
В дальний путь отправлялся сводный отряд, объединивший под своими знаменами аквалангистов Морского клуба Московского авиационного института и «подземных восходителей» из Московской секции спелеологов.
Экспресс, которым следовали молодые искатели, остановился задолго до того, как показались лазурные воды южного моря. В задачу отряда входили исследование и топографическая съемка затопленных водой подземных галерей в пещерах Крыма.
Даже видавшие виды аквалангисты, какими считались В. Бровко, А. Никитин, Ю. Плотников, П. Сотников, зачесали затылки, когда увидели, сколь сложны будут погружения.
Едва ли найдется аквалангист-моряк, который отказался бы от опыта, приобретенного им в спелеологических плаваньях — самом тяжелом и опасном виде подводных странствий с аквалангом. Погружения в затопленных пещерах — в кромешной тьме, в ледяной воде, в тесноте, ощетинившейся сотней острых каменных выступов, — требуют особенно тщательной подготовки, осмотрительности в действиях и семь раз продуманной организации работ.
Первым благополучное путешествие в подземельях источника Алешина вода, у деревни Краснопещерное, совершает Бровко.
Спустившись в запруженную водой пещеру, Бровко обнаружил скрытый ниже уровня подземного озера узкий длинный коридор-сифон. Пройдя из конца в конец этот пещерный капилляр, Бровко попал в новый грот.
Неподалеку чуть светлым пятном зияло еще одно отверстие — вход в другой затопленный сифон. Хорошо бы и там побывать! Однако из-за сильно взмученной воды и полной потери видимости в ней — еще один бич «пещерных подводников»! — от этой затеи пришлось отказаться.
Исследователи пещер были одеты в сухие гидрокостюмы и вооружены дыхательным аппаратом «Подводник» со шлангами, для прочности армированными стальной проволокой. Снаряжение дополняли электрический водолазный фонарь, компас (питомцы МАИ предпочитали пользоваться авиационным компасом) и страховочный трос длиной около пятидесяти метров, который одновременно служил телефоном — подергивая его, можно было передать несколько основных сигналов, — а также помогал при лазании через камни и служил путеводителем при возвращении на поверхность.
Следующий на очереди спуск — в пещеры Кизил-Коба. Уже не один год работала здесь Карстовая экспедиция Академии наук Украинской ССР. Почти все подземные галереи и дворцы Кизил-Коба были основательно изучены и нанесены на карту. «Белыми пятнами» оставались только сифоны и другие полости, недоступные для спелеологов.
Проведенные ранее украинцами исследования с окрашиванием воды подтвердили предположение ученых о том, что в пещерах скрыто несколько неизвестных подводных ходов. Был даже составлен вероятный план их.
Аквалангисты прежде всего занялись сифоном, расположенным в подземном холле, названном Академическим залом. Жерло сифона находилось примерно в трехстах метрах от входа в пещеру. Пробраться сюда самим и доставить снаряжение оказалось столь же трудным делом, как штурмовать горный пик.
Путь преграждали обвалившиеся глыбы, больно задевали плечи и головы путников сужающиеся ходы. Кое-где приходилось пробираться сквозь густую грязь или же кланяться, чтобы не удариться о свисающие сверху острые выступы скал. Очень труден был переход через Горло Шаманского — узкий зет-образный излом.