Вот таким образом вполне гуманистическая позиция становится основой идеологии диктатуры пролетариата [105] ... Вспомним, что по этому поводу писал Ницше («Человеческое, слишком человеческое»):
«451. Справедливость как партийный призывной клич. Благородные (хотя и не очень проницательные) представители господствующего класса, конечно, могут дать себе обет: мы будем относиться к людям, как к равным, и даруем им равные права. В этом смысле возможен социалистический образ мыслей, основанный на справедливости; но, повторяю, лишь в пределах господствующего класса, который в этом случае посредством жертв и отречений осуществляет справедливость. Напротив, требование равенства прав, которое выставляется социалистами из угнетенной касты, вытекает отнюдь не из справедливости, а из алчности. - Когда зверю показывают вблизи кровавые куски мяса и снова отнимают их, пока он, наконец, не начинает реветь, - полагаете ли вы, что этот рев означает справедливость?»
Представители позитивистского направления в философии не ставили задачу целостного представления человека, уделяя внимание созданию более глобальных с их точки зрения проектов: «положительной философии» (О. Конт), новой этики (Дж. Милль), исследования глобальной эволюции (Г. Спенсер [106]) и т.п. Однако философы этой школы сделали существенный вклад в развитие мировой мысли, внеся в философию обширный естественнонаучный материал, что привело к четкой антирелигиозной позиции. Это привело к тому, что классическая философская антропология, рассматривающая человека в тварном мире с точки зрения теологии, безвозвратно канула в прошлое. Вместо нее открылась новая перспектива исследования бытия человека естественнонаучным путем.
Наиболее известен в области, сочетающей философию и естествознание, Чарльз Дарвин. Нельзя утверждать, что его работы были философскими в полной мере, в них куда больше от естествоиспытателя, чем от философа, но своим подходом эти труды неизбежно опровергали все теологические школы философии, за что церковники очень не любят Дарвина до сих пор. Тем не менее местами у Дарвина встречаются замечания психологически-философского характера, вполне соотносящиеся с темой нашей работы. «Происхождение человека и половой подбор», глава «Сравнение между умственными способностями человека и низших животных»:
«Существует также, по-видимому, известное соотношение между низкой степенью ума и резким стремлением к образованию прочных, хотя бы и не наследуемых, привычек; ибо, как заметил мне один провинциальный врач, лица, до известной степени слабоумные, стараются во всем поступать согласно рутине или привычке и чувствуют себя более счастливыми, если встречают при этом одобрение от окружающих».
Сравните приведенную цитату с наиболее часто встречающейся мотивацией плебса: «Чтоб все было, как у людей!» и аргументацией «Так принято».
Следующим направлением мысли XIX века является появление «философии жизни». К этой категории относятся весьма несхожие между собой философы, которых, однако, объединяет стремление разработать собственную онтологию в противовес ранее существующим системам, пафосно говоря - выявить реальные истоки бытия. Проблема антропологии в философии жизни ими не ставится вообще, но даже не занимаясь таковым вопросом намеренно, мыслители этого направления внесли значительный вклад в познание человека:
«...названные трактовки жизни носят надличностный, внеперсоналистский характер. Она толкуется... как метафизически-космический прогресс, жизненный прорыв, творческая эволюция, то есть онтологически. Все эти определения направлены на постижение бытия, а не человеческой природы. ...
Но вот парадокс. Именно эта онтологизация понятий, которые уже закрепились в философской антропологии (память, дух), придание им космически-обобщенного смысла обеспечивает мощный импульс философскому постижению человека. Осуществив головокружительный мираж в сторону от уникального живого существа, философы жизни вместе с тем содействовали раскрепощению философско-антропологической мысли, неизмеримо расширили общее представление о человеке как природном создании.
В рамках философии жизни возникло множество поразительных догадок, без которых трудно представить себе современную философскую антропологию: проблема нестойкости человеческой природы, мысль об ущербности человека как биологического существа, возможности нового типа чувственности, интуиция об неисчерпаемости психики, о культуре как антропологическом феномене и т.д.»
- П.С. Гуревич, «Концепция человека в философии жизни»
Можно сказать, что философия жизни была душем Шарко, который протрезвил ледяной водой опьяненное человечество, имеющее диагноз: megalomania в тяжелой форме [107]. Даже киники, презирая человечество и его представителей, тем не менее не возражали против пресуппозиции «человек - венец творения». Дарвин, разоблачив легенду о творении, заменил в сознании людей этот тезис на «человек - венец эволюции». И только философы жизни объявили, что человек не только не является «венцом» чего-либо, но и не представляет собой даже тупиковый путь развития. Чел-овечество постоянно ухудшает себя, кидаясь от одной химеры к другой, теряя последние остатки своей естественности...
Один из популяризаторов философии жизни Т. Лессинг [108] называл человека разновидностью хищной обезьяны, которая вообще свихнулась, помешавшись на так называемом «духе».
Родоначальником философии жизни de facto можно считать А. Шопенгауэра, обосновавшего примат воли как идеалистического понятия над разумом в онтологическом плане в своем труде «Мир как воля и представление». Он, а затем С. Кьеркегор и Ф. Ницше отбросили ветхую онтологию, ведущую свое начало еще с античных времен, избавились от иллюзии «общечеловеческих ценностей» [109], включая «духовные» (в частности - общепринятые прохристианские) и т.д.; одним словом, совершили революционный прорыв в философской мысли, решительно избавившись от устаревших представлений, которые считались непререкаемыми истинами. Устранение самого понятия нормы как общепринятого само по себе привело, выражаясь словами Ницше, к переоценке всех ценностей.
Общим для всех представителей философии жизни является также и представление об элитарности внутри общества, концепция неравенства людей в том или ином плане. При этом параметр сравнения может быть самым разнообразным: к примеру, у Кьеркегора элита составляется из реализовавших свою экзистенциональную свободу, причем путем христианства; мнение же Ницше о христианстве общеизвестно. Отдельно заслуживает упоминания концепция Анри Бергсона, который стоял на позиции элитарности творчества.
Итак, мы видим, что в XIX-м веке европейская философия испытала невиданный взлет мысли, смело распрощавшись с мертвым прошлым, мешающим прогрессу в широком понимании термина. К сожалению, мы не можем сказать такого о России [110]. Причина проста: подавляющее большинство русских мыслителей неизменно соотносили себя с «традиционным православием» [111], что привело к тотальной религиозной окрашенности [112] всей русской философии.
«С введением христианства история России пошла по пути, в корне отличном от европейской. Суть всей истории Европы - это отрицание религии и борьба с ней. Передовым отрядом, конечно же, были интеллектуалы. Вся европейская философия - это антихристианская философия, все более-менее известные европейские философы никак не могут называться христианами (Во всяком случае, нет ни одного, кто когда-либо в своих трактатах не пнул бы официальную церковь). Здесь причина грандиозного европейского прогресса, и бесконечного преимущества европейской культуры над всеми другими. На Руси дело обстояло по-другому. Атеистов здесь никогда не было, но православная религия полностью отождествлялась с Московским государством. Отрицая институт православной церкви (но не Христа!), отрицали и государство. Именно поэтому русская интеллигенция [113] - эта самая ничтожная часть биологического мира, в отличии от всех других интеллигенций, не имеет ни малейшего понятия о государстве, поэтому она и обречена быть последней всегда и везде». - M. de Budyon, «Падение России»
105
Строго последовательный и радикальный гуманизм неизбежно приводит к диктатуре низших слоев общества, так как любой чем-либо выделяющийся индивид является нарушением принципа всеобщего равенства, а задача «всем дорасти до высшего уровня» не решается принципиально; таким образом, остается лишь принижение выделяющихся до общей массы. На материале марксизма это наглядно демонстрируется тем, что если в цитируемой в тексте работе Маркс и Энгельс еще отождествляют пролетариат с маргинальными слоями общества, то в дальнейшем отношение к пролетариату преобразуется, и он преподносится, выражаясь языком СССР, как «класс-гегемон», на который должны равняться все остальные. К примеру, в «Немецкой идеологии» Маркс совершенно недвусмысленно критикует Штирнера за его отождествление пролетариата и люмпенов. Это что касаеттся теории - поскольку практику внедрения равенства по-пролетарски большинство читателей помнит по собственному опыту.
106
У Спенсера в его «Основаниях этики» есть прелюбопытнейшие этнографические наблюдения этических императивов у разных народов, наглядно демонстрирующих отсутствие некоей «общечеловеческой морали». Кроме того, хорошо показана разница между декларируемым и реально существующим:
107
Нашими бы устами да пиво с похмелья... Точнее будет так: философия жизни дала возможность протрезветь, но подавляющее большинство просто не способно на это физиологически, а многие способные просто не захотели этого делать. Пьяный всегда считает, что он счастливее трезвого, а психически больной придерживается точки зрения, что его реальность - самая истинная... Вы хотите возмутиться - кто дал нам право судить других?
109
Кьеркегор, вообще говоря, не оспаривает принципы «высшего добра» и нравственного долга, но он придает им статус личностных, индивидуальных исканий, а не категорического императива.
110
Собственно говоря, никакой философии в России вообще не было по крайней мере до середины XVIII в. И даже тогда она была привнесена с Запада. О хоть как-то самостоятельной философской мысли в России можно говорить лишь начиная с XIX в.
111
Следует отметить, что во второй половине XIX-го века в России широко распространилась мода на псевдооккультные учения восточного плана, особенно это касается теософии. Но называть теософов мыслителями или философами - клавиатура не нажимается...
112
113
Превращение русских интеллигентов в сторонников религии шло бок о бок с эволюцией их политических взглядов (подобный процесс наблюдался не так давно по отношению к мыслям А. Меня). В 1909 году (надеемся, что читатель не будет придираться к тому, что мы слегка выходим за рамки XIX-го века) были изданы знаменитые «Вехи». Эту книгу неоднократно пытались представить как сборник трудов мыслящих патриотов, но суть их метаний можно кратко выразить стихотворением А. Блока «Сытые»: