…Пещера вдруг ожила. Она пришла в движение. Её многочисленные обитатели расталкивали друг друга, освобождая место для гостей, и, один за другим вставая на колени, опускали головы к земле.
Мужчины… Женщины… Старики… Дети…
Через минуту пещера обзавелась бугристым полом, образованным задранными вверх определёнными частями человеческих тел. Люди были совершенно обнажены, поэтому в зрелище было нечто жалкое, и почти животное.
— Мы что-то слышим… Там есть живые?.. — снова заговорил, затихший было от нехорошего предчувствия Цилле.
— Да! — резко ответил Рощин. — Помолчи!..
Пещера по-прежнему безмолвствовала. Люди не меняли своих странных поз и необъяснимо молчали. Они не выражали ни страха, ни удивления; в их позе была лишь обречённость и покорность Судьбе.
У Рощина вдруг сжалось сердце. Он забросил за спину излучатель, подошёл к стоявшей на коленях молодой женщине с пышными спутанными волосами, присел и, взяв её за плечи, попытался поднять на ноги.
Она не сопротивлялась. Рощин совсем рядом увидел её огромные глаза, из которых выплёскивал наружу, уже не помещавшийся в них ужас, её невозможно — прекрасное лицо, и обмяк.
…Это была та Красота, которая сражает человека с первого же взгляда и делает его своим рабом. Ничего подобного Рощин в своей долгой жизни еще не встречал, а потому был потрясён увиденным.
Глаза женщины раскрылись ещё шире и вдруг погасли. Голова её откинулась назад, и она, выскользнув из рук Рощина, опрокинулась на тех, кто стоял за ней на коленях.
Она определённо была в обмороке…
Рощин окинул взглядом её лежащее в беспомощной позе тело и испытал ещё одно потрясение.
Это была Красота, доведённая матушкой Природой до АБСОЛЮТНОГО совершенства!
Рощин поднялся на дрожащих коленях, и нервно пошарил лучом фонаря по пещере.
Все стояли ниц…
Страх и растерянность постепенно уходили, их сменяла жалость. Рощин стал затравленно озираться.
— Может, они боятся света?.. — неуверенно спросил Вальтер. — Давай ненадолго выключим свои фонари…
В пещере стало темно. Но лишь на секунду! В её глубине вдруг зажглись два жёлтых огонька. Потом ещё два. И ещё! И ещё!! Через минуту пещера буквально заполнилась этими огоньками.
Их глаза светились в темноте!
Рощин испуганно включил фонарь.
…Обитатели пещеры стояли на коленях, протянув к пришедшим руки. Как только вспыхнул свет, они опять пришли в движение. Не вставая с коленей, люди шли к землянам, но теперь в их глазах был не ужас, а мольба. И по-прежнему пугала их молчаливость.
Оба космонавта испуганно попятились в туннель, опасаясь, что их попросту сомнут.
Но их не преследовали. Аборигены сгрудились у входа, и буквально пожирали Вальтера и Рощина глазами. Рощин вдруг сообразил, что те видят не их самих, а лишь нашлемные фонари гостей.
— Что будем делать?.. — спросил Вальтер.
— Думаю, — хмуро ответил Рощин. — Туда нам больше заходить нельзя, иначе они нас попросту раздавят. Как лягушек. Мне кажется, они принимают нас за богов.
— Мне тоже…
…— Эй, вы там, ребята! Объясните, наконец, что происходит! — в голосе Цилле было одно нетерпение. — Мы вас прекрасно слышим, но не можем понять сути!
— Мы их нашли… — тихо сказал Рощин. — Их очень много… Они живые… И они, похоже, думают, что мы боги…
— Что вы собираетесь делать?
— Попробуем установить с ними хоть какой-нибудь контакт. Пока у нас это не получается…
— Хорошо, пробуйте. Мы подождём. Если что не так — бегите к выходу. У нас тут уже совсем тихо.
— В скафандрах?.. — усомнился Рощин. — Да они же на лестнице нас схватят! А стрелять в них мы с Вальтером не будем! Даже в целях самообороны! Ты уж извини… Люди всё-таки…
— Не схватят! Вы их лишь припугните чем-нибудь, чтобы отвлечь, а мы тут бросим в колодец термитные снаряды и снесём крышу дома. Через десять секунд от лестницы останется одна зола, и вы улетите из колодца на своих ракетных поясах!
— А как же тогда отсюда выберутся они?..
— С ними мы потом договоримся отдельно. Когда они успокоятся. Если это, конечно, не племя каннибалов. Как они себя ведут?
— Довольно смирно… Как там у наших дела?
Цилле сразу скис.
— Второй вездеход нашёл большой могильник…
— Убитые?..
— Пока не ясно. Во всяком случае, следов насильственной смерти нет. И эпидемической болезни — тоже. Такое впечатление, будто они просто умерли сами. И старики, и зрелые люди, и дети…