Гигантская, по-осеннему спелая полная луна низко висела в теплом небе и улыбалась копошившейся внизу толпе, щедро озаряя белые атласные капоры и шелковые платья куртизанок, равно как и чумазые физиономии юных чистильщиков обуви и подметальщиков перекрестков[21]. Музыка изливалась из кафетериев, словно кровь, несущаяся по венам и артериям Вест-Энда, и даже Кракен, уставший за день скитаний по Лондону непривычно протяженным маршрутом, чувствовал себя так, словно и его собственная кровь пульсировала в такт ритму жарких и шумных, залитых лунным светом улиц. Он шествовал сквозь облака кофейных ароматов, и четыре весело щебечущие француженки с расширенными от возбуждения глазами, выбежавшие из дверей «Турецкого салона», едва не отдавили ему ноги.
Кракен собрался было заговорить с ними, но момент прошел, да и черт с ним. Что они могли сказать торговцу вареными стручками? Ничего такого, что он хотел бы услышать, это точно. Но ночь была теплой и почти волшебной от круживших вокруг возможностей, а возложенная на него Лэнгдоном Сент-Ивом и капитаном Пауэрсом миссия неукоснительно, хотя пока и безрезультатно, исполнилась с восьми часов утра.
Кракен покосился на свое отражение в темной витрине шляпного магазина и сдвинул козырек кепки на левую бровь; немного подумав, сдвинул ее назад, на затылок, с видом человека, довольного собой и слегка презирающего всех прочих.
Рядом с отражением Кракена возникло ухмыляющееся женское лицо. Дама уже стояла тут какое-то время, но он заметил ее только теперь. И весело подмигнул. В кармане пальто, весьма кстати, у него лежала оловянная фляжка с джином, купленным у речного торговца под мостом Блэкфрайерс. На две трети уже пустая — или на треть полная, это уж как посмотреть. Прекрасная ночь для оптимизма. Кракен снова подмигнул отражению и, выдернув фляжку из кармана, вопросительно приподнял брови.
Женщина кивнула и улыбнулась. Кракен заметил, что передних зубов у нее нет вовсе. Он влил в горло теплый, отдающий можжевельником глоток, облизнул губы и повернулся, протягивая фляжку. Что такое несколько зубов? У него и самого не хватает двух-трех. Сама же дама, если брать в целом, не такая и страшная. То есть в ней как бы что-то есть — дело то ли в приятной пухлости щек, то ли в том, как умело она заполняла собою драное шерстяное платье, которое носила с такой осмотрительностью, будто тащила в руке полное ведро. Определенно, полное по самые края. Что ж, когда-то давно эта дама знавала лучшие дни. «Как и все мы», — подумал Кракен, воодушевленный сократической мудростью лондонских философов.
Женщина вернула оловянную фляжку пустой. Нос у нее был словно персик. Она поймала руку Кракена изгибом своего мясистого локтя, крепко зажала и потащила его вниз по Риджент к Лестер-сквер; кокетливо смеясь, приподняла крышку котелка и запустила свободную правую руку в горох. «Ну и пусть себе ест», — великодушно решил Кракен и похлопал ее по руке.
— Что вы знаете о звездах? — спросил он, подобрав подходящую тему.
— Много чего, — ответила дама, снова зарываясь в горох.
— На самом деле их всего несколько, — продолжал Кракен, возведя взор к небу. — Шестьдесят или восемьдесят. Небеса — это, видите ли, громадное зеркало. Дело в атмосфере, вот в чем, в отраженном свете Солнца, который…
— Зеркало, значит? Небо-то?
— Фигурально выражаясь, мисс. Солнце, понимаете, и Луна…
— Паршивое зеркало? Луна? Да ты больной, милок, да? — она тянула его по Ковентри, мимо многочисленных кафе, а Кракен все искал подходящие слова. Концепция казалась слишком обширной для того, кто не так подкован в научных и метафизических дисциплинах, как он.
— Это же астрономия, вот чего.
— Луна точно астрономия, — согласилась женщина, выковыривая из оставшихся зубов волоконце стручка. — Всех с ума сводит.
В подтверждение она широким жестом обвела всю улицу.
— Spiritus vitae cerebri[22], — благожелательно возгласил Кракен, — влечется к Луне тем же манером, каким стрелка компаса влечется к полюсу.
Он гордился своим запасом цитат из Парацельса, хотя тут они пропадали втуне. Крепко сжав ему руку, дама так сморщилась, что ее глаза скрылись за мясистой плотью переносицы. Потом игриво потыкала в Кракена полусогнутым пальцем.
Перед ними предстал ярко освещенный дом с табличкой на двери, гласившей: «Предоставляем кровати», и Кракен, пребывая в смешанном состоянии желания и сожаления, позволил увлечь себя вверх по лестнице и втащить в полутемную комнату размером чуть просторнее двух составленных вместе шкафов. Он споткнулся о неубранную постель и рухнул лицом вниз, накрыв собой котелок, чья крышка отлетела и звякнула о стену.
21
В Англии XIX века: нищий ребенок, который зарабатывал тем, что подметал грязные мостовые перед пешеходами, решившими пересечь улицу.