…или все-таки бомба?
В лицо ему ударила струя неведомого газа. Отплевываясь и кашляя, Пьюл швырнул ящик на кровать. Отравлен… Так и знал! Ящик снова зажужжал, и большое облако зеленой пыли с такой силой вырвалось из трубки, что, хотя Пьюл ничком повалился на пол, газ накрыл его целиком.
В панике откатившись, Пьюл врезался в стену под открытым окном. Стопка книг, удерживавшая створку в поднятом состоянии, полетела на улицу, и окно захлопнулось, наглухо запечатав комнату. Легкие Пьюла исторгли тонкий, испуганный, вибрирующий вопль, что лишь укрепило его уверенность в мгновенном действии отравы. Воздух в комнате уже окрасился синевато-зеленым. Он задохнется в ядовитых парах! Его одурачили, коробка предназначалась горбуну. Предав Нарбондо, Пьюл навлек на себя эту жуткую кару, подписал себе смертный приговор.
Он дергал окно, сражаясь с рамой. Та не поддавалась. В панике оглянувшись по сторонам, он кинулся к двери, увидел пальто, висевшее на вбитом в косяк гвозде, сорвал его и накинул на плюющийся синевой ящик, чтобы хоть немного сдержать бьющий оттуда газ. Подхватил книги заодно с зеркалом и швырнул, что было сил, в упрямое окно, а затем высунул наружу голову и, жадно глотая ночной воздух, следил за полетом осколков стекла и книг с третьего этажа.
Грудь Пьюла вздымалась; в голове немного прояснилось; вернулись равновесие и способность соображать здраво. Конечно, ящик вовсе не является устройством для подачи отравленного газа. Способа, позволяющего верно рассчитать цепь событий, которые привели его на поезд в Харрогейте, не существует. Враги Пьюла не настолько умны. Значит, тут что-то другое. Возможно, он стал жертвой собственного усердия. Что, если, задумался он, в шкатулке действительно хранился изумруд и ей полагалось уничтожить камень при первой же неумелой попытке добраться до него? Может, комнату теперь наполняла изумрудная пыль? Только на кой черт кому-то понадобилось мастерить такой ящик или заказывать его? Неужто безумец Оулсби предпочел уничтожить изумруд, лишь бы не дать нажиться вору? Или тут скрывается нечто большее? Вдруг Оулсби и сам был контрабандистом?
Ну конечно! А что, отличный способ: уж лучше уничтожить и развеять улики, чем позволить им оказаться в чужих руках. До жути остроумно, если так.
Пьюл выпрямился и вернулся в комнату. Праздные измышления ни к чему не приведут. Так или иначе, ящик теперь не представляет для него никакой ценности. Впрочем, пусть Нарбондо повозится с ним какое-то время, а вот ящик из лаборатории должен достаться ему. Пьюл обернул пальто тихо жужжавшую шкатулку, шагнул в открытую дверь и на лестнице налетел на взъерошенного хозяина гостиницы, который начал было ему что-то выговаривать, но затем уставился на него в немом ужасе.
— Будь ты проклят! — крикнул Пьюл, отодвигая мужчину в сторону и расправляя плечи, будто вознамерившись броситься на него с кулаками. Тот с окаменевшим лицом вжался в перила. Пьюл не унимался:
— На что уставился, кретин? Бездушный недоумок!
Воздух свистел в горле у Пьюла. Он не мог дышать. Ему казалось, что лицо хозяина меблированных комнат «Бейли» раздувается, как воздушный шар; потрясение, сквозившее в глазах мужчины, свидетельствовало о прискорбном состоянии самого Пьюла. Кровь прилила к ушам алхимика. Сердце колотилось о грудную клетку. Лицо горело.
С рыком высвобождаемой ярости он, охваченный желанием избить владельца жилья до бесчувствия, обрушить ему на голову тяжелый ящик, руками-ногами вколотить в изогнутый просвет лестничных перил и увидеть, как тело валится вниз, в омут тридцати футов глубиной, пнул хозяина под ребра.
Лицо невольной жертвы вернуло себе подвижность. Хозяин гостиницы взвыл, и этот страшный звук заставил Пьюла бежать длинными прыжками вниз по лестнице, роняя через плечо всё новые проклятия. Какой-то старик выскочил на лестничную площадку из двери своего номера в явном намерении преградить Пьюлу путь, но, едва завидев бегущего, в спешке ретировался. Лязгнул дверной засов. Спустившись, Пьюл выбежал из двери и этим застал врасплох двух едва подошедших к ней женщин. Обе завизжали в унисон; одна сразу осела в обмороке, вторая же метнулась к приоткрытой дверце чулана, словно надеялась там спрятаться.