Поднявшись со стула, он задернул шторку и устремился на свежий воздух. Послушный каждому слову Шилоха обращенный стоял снаружи, бледен и молчалив; уже через пару секунд он рванул по Бакеридж-стрит за экипажем: проповедник проявлял нетерпение.
От обретения жизни вечной Шилоха отделяли какие-то несколько дней, и ему не терпелось дотянуться до нее. А также, что не менее важно, ускорить низвержение Нарбондо в геенну огненную. Проповедник расплылся в ухмылке, едва подумав о ругани и скрежете зубовном, что воспоследуют на рассвете, когда горбун притащится домой, вымотанный и разочарованный, сомневающийся в собственном рассудке и, не исключено, даже пострадавший от своих опрометчивых выходок. Тут-то Нарбондо и обнаружит, что лишился сразу и костей, и чудесного ящика, а вся его самодовольная кичливость не стоит и грошовой свистульки. Вывернувший из-за далекого угла брогам приблизился и встал у таверны, ожидая, пока Шилох заберется внутрь и устроится рядом с толстяком в тюрбане.
— Вытри свою поганую рожу! — рявкнул проповедник, с ужасом наблюдая, как тот размазывает по губам запекшуюся кровь. Невольно передернулся и, уставившись прямо перед собой, погрузился в раздумья, а брогам стучал по булыжникам, направляясь в Сохо, а точнее — на Пратлоу-стрит.
— Не собираюсь я с ними судиться! — запальчиво отвечал Сент-Ив. — Я намерен отлупить их до потери сознания. Что даст нам судебный иск? Что, во имя Господне, мы можем с них потребовать?
— Тут надобно хорошенько взвесить «за» и «против», сэр, если желаете знать мое мнение. Вломиться в чужое жилище — дурной поступок безотносительно расположения этого жилища или намерений взломщика. Боюсь, сэр, закон в этом отношении весьма категоричен. Ваш собственный довод также весом. Что мы представим в свое оправдание, сэр, если нас сочтут обычными ворами?
Сент-Ив шагал молча. Они взяли кэб до Чаринг-Кросс-роуд — достаточно далеко от цели поездки, как счел Сент-Ив, чтобы даже самый придирчивый следователь не сумел бы связать их поездку со всем, что бы ни случилось на Пратлоу-стрит; при том условии, заметьте, что власти внезапно заинтересует — вероятность чего стремится к нулю — происходящее в этой части города.
Он всем сердцем жалел, что ни Годелла, ни капитана не оказалось на месте в этот вечер: вне сомнения, оба отправились по каким-то совместным делам. Возможно, прочесывают Лаймхаус в поисках удравшего Билла Кракена. Придется Сент-Иву обойтись без их поддержки. В любом случае пропажа оксигенатора их не касалась, то была лишь его забота — его и Кибла, которому придется мастерить новый взамен утраченного, если Сент-Ив потерпит неудачу. Впрочем, едва ли стоило втягивать игрушечника в затею с ограблением. Это он, Лэнгдон Сент-Ив, по собственной глупой оплошности оставил башню незапертой, а потом позволил Пьюлу ускользнуть, и не раз, а дважды: сперва из усадьбы, а потом и из поезда. Между тем удар следовало нанести тотчас же, пока железо из известной пословицы все еще горячо. Лавина странных событий набирала скорость, грозя потенциально катастрофическими последствиями. Паруса случайности быстро уносили Нарбондо и Пьюла на гребне некоей дьявольской, мощной волны — туда, где до негодяев нельзя будет дотянуться, если только Сент-Ив не выкажет проворство.
— Даже Тойнби и Кунц мало чем смогут помочь, — заметил он Хасбро, подавляя в себе нежелание прибегать к помощи властей.
— Во всем Ярде не найти лучшей пары следователей, — не согласился Хасбро. — Смекалка и решительность Кунца вошли в легенду, его побаивается весь преступный мир Лондона. Мне представляется, злодеев ввергает в страх один лишь его пристальный взгляд с прищуром. Добавьте к этому покрой его костюма. Если даже он не выследит Пьюла, не выследит никто. Вспомните, ведь это Кунц расследовал происшествие с Айседорой Пескано: то нашумевшее дело о червяке и вывернутом наизнанку табачном кисете. Его тетушка — близкая подруга моей сестры. Несомненно, мы могли бы встретиться с Кунцем нынче же вечером и изложить ему все обстоятельства.
Впереди неясно вырисовывался сумрачный перекресток с Олд Комптон-стрит — преображенные густыми тенями обветшавшие строения, скрытые во тьме неровные камни тротуаров. Замедлив шаги, Сент-Ив впервые спросил себя, что именно собирается предпринять. Чем больше он об этом думал, тем громче внутри него звучал голос безоговорочной веры в рассудительность Хасбро — той веры, которую упорная решимость вернуть прибор и поквитаться с Пьюлом временно отодвинула в сторону. Вообще говоря, предложение Хасбро не лишено здравого смысла. Если Сент-Иву удастся убедить Кунца взяться за их дело…