— Ну да… — я взял предложенный камертон и легонько стукнул им о край стола. По комнате поплыл чистый звон — но вам-то он зачем?
— Да это не мой. Внучка оставила, она у меня тут неподалеку на врача учится! Вот и хранит, чтобы зазря не таскать. Тут вон у нее и трубка для клистира есть. Если что, она просила потренироваться…
Вежливо отказавшись от столь заманчивого предложения, я поднялся назад к себе. Итак, как там было? Первый лад, второй лад, третий лад… А дрынькать кто в такт будет? Ладно, начинаю сначала…
— Давай еще!
Откинувшись на спинку скамейки в курилке, я помахал рукой, отогняя от лица дым и произнес таинственным голосом:
— Однажды в одном городе, поздно вечером, четверо мужчин сели играть. Причем они играли за деньги, а не ради удовольствия. Играли они весь вечер и всю ночь. И когда утром они подбили счета, то оказалось, что все они получили приличные суммы и ни один их них не оказался в проигрыше. Как такое получилось?
Глава 20
— Ты в этом уверен? — Леонид Ильич легонько покачал вырванными из блокнота листиками.
Я молча кивнул. Еще быть не быть уверенным: полночи терзал познание на предмет основных тезисов и их последствий. Да и я еще не успел натворить столько, чтобы сегодня, 25 февраля, не было закрытого заседания, на котором Хрущев бахнет докладом о культе личности. Хоть это заседание и обозвали впоследствии секретным, но в реальности вся его секретность была в том, что иностранцев не пустили.
Да и фиг с ним, с докладом — все-таки президиум ЦК с основными тезисами знаком еще с начала февраля и никто ничего нового не узнает. Проблема в том, как этот доклад потом начнут продвигать в массы. То, что окажется в печатном виде перед глазами каждого коммуниста, будет иметь мало общего с озвученным с трибуны съезда. Так, надергают тезисы, приправят, чтобы выглядело пожирней и отправят широким веером в партийные организации по всей стране.
А может, пока не поздно, наоборот добавить перчинки? И тогда не только в Тбилиси придется вводить войска, но и в остальных регионах будут звать Маленкова назад? Немного погоняв эту мысль под сводами черепушки, я решительно выпнул ее подальше. Нет, лучше убедить Брежнева выступить с призывом снизить накал нападок на Иосифа Виссарионыча.
— Когда в Грузии начнутся волнения? — Брежнев медленно массировал лицо ладонями.
— Уже 4 марта у памятника Сталину начнутся собираться люди.
— А войска?
— 9-го.
— Пять дней…
Глядя на мучающегося сомнениями Брежнева, я решил добавить дров в костер. Безбожно картавя, я произнес знаменитую фразу Бен-Гуриона о том, что если прочитанное не фальшивка, то Советского Союза не станет через 20 лет. Ну ошибся немного мужик со сроками, ну с кем не бывает?
— А Израиль-то тут каким боком? — вскинулся Леонид Ильич.
— Так они первые из западников получат полный текст доклада. Поляки поделятся по доброте душевной.
Леонид Ильич прямо на глазах начал пыхтеть и шипеть, слово закипающий чайник. Я молча скрутил крышку с термоса, наполнил ее чаем и протянул боссу. Обхватив ее ладонями, он невидящим взглядом уставился в чайные глубины. Вот прямо интересно стало, кто ему больше насолил: поляки или евреи. Но вообще все, туше — пациент буквально готов рвать и метать. Не перегорел бы…
— Слушай, Филиппов, поделись тайной. Как только ты за руль садишься, так от тебя Ильич уходит сам не свой — стоило мне выйти из машины, как около нее появился Рябенко.
— Да как-то оно само собой получается. Вот сегодня поспорили, что лучше для нашей защиты.
— В смысле?
— Ну Трегубов или Мкр… — тут я запнулся и произнес по буквам — Мкртычан. Что выгоднее — не допустить противника до ворот или уже ворота сделать неприступными?
— Ишь ты, пучков какой выискался. — он, сложив ладони лодочкой, прикурил — Тут и думать нечего: лучше и то и другое разом.
— А вот не скажите. Оборона на то и оборона, чтобы в нужный момент дать противнику в ней увязнуть!
— Стратег… Ладно, хватит лясы точить. Довожу информацию на завтра: у тебя выходной. А потом, пока все отходят от съезда, у вас учеба.
Учеба? Опять будут говорить про то, что умножая два на два, мы получим тот же результат, что и при сложении? Или о руководящей роли партии?
— Не, тебе понравится — Александр Яковлевич, увидев мое вытянувшееся лицо, похлопал меня по плечу и рассмеялся.
Я аккуратно просочился через дверь и, молча приветствуя присутствующих, начал пробираться на свое любимое место. Оно немного за колонной, которая мешает смотреть на сцену и поэтому обычно пустует. Удобно: и слышно хорошо и на глазах у начальства не маячишь.