А у этого городишки еще есть время - может неделя, может чуть больше. Перед самым Гоном из города исчезают кошки, а люди выходят на улицу только по самым неотложным делам. Здесь этого еще нет. Но будет, я знаю. Только вот что делать с этим знанием?
Не спеша допив пиво, я дошел до местной гостиницы. "Центральная", не хухры-мухры. Осколок Советского Союза - темно-коричневая мебель из ДСП с полировкой, на тумбочке графин, пепельница из псевдохрусталя и граненый стакан! А на подоконнике трехпрограммный приемник. "Маяк"! Back to the USSR, мазафака. Короче атмосферненько так. И совершенно пусто. Похоже я в этой богадельне единственный постоялец. Тоже верный признак - многие люди что-то чувствуют и стараются уехать из обреченного города, особенно командировочные и прочие приезжие.
Побродил еще по городу, зашел в кафешку, пообедал, вызвав неподдельный интерес персонала - похоже у них, как и в гостинице, полный застой. Еще побродил, купил в киоске местную газету. Не знаю зачем, там кроме объявлений и нет ничего. В общем, успешно убил время до вечера и отправился в "Турист". Попал как раз перед закрытием - здоровенный бритый наголо мужик в берцах, камуфляжных штанах и тельнике как раз шел, прихрамывая, к дверям магазина с табличкой "ЗАКРЫТО" в руках. Увидев меня, притормозил - ну да, в этом городе с покупателями явно не густо и лучше задержаться с открытием, чем упустить клиента. Нам хватило одного взгляда, чтобы понять "ху из ху" и я, как гость, первым протянул руку:
-- Ковбой, Красноярск.
-- Костыль, - хозяин ответил на рукопожатие левой рукой, и я увидел, что его правая кисть жутко изуродована, - Город называть не буду, эта дыра даже не на всех картах есть. Рад тебя видеть, проходи, я сейчас.
Я зашел в торговый зал и, пока хозяин возился с дверью, оглядел выставленный товар. Неплохой магазинчик для такого захолустья, надо будет потом пройтись, наверняка найдется что-нибудь нужное.
-- Ладно, пойдем пока ко мне в кабинет, поговорим. С парнями потом познакомлю. ОК? - Костыль сделал приглашающий жест покалеченной рукой.
-- Да без вопросов, пошли.
"Кабинет" оказался небольшой каморкой в конце коридора, в которой с трудом, но уместились два стола с компьютерами, шкаф с какими-то папками, небольшой холодильник и три офисных стула, изрядно потертых. За одним из компьютеров сидел молодой тощий парень в очках и, что-то бормоча, разглядывал спутниковый снимок неизвестного мне куска местности.
-- Знакомься, это Николай. Позывного у него нет, но он тоже, можно сказать, из наших.
-- Ковбой, Красноярск, - привычно представился я, - А что значит "можно сказать"?
-- А, не обращай внимания, - Николай пожал мне руку и широко улыбнулся, - Я в своем роде уникум - единственный человек, который поверил "иммунным". Видимо полное собрание Стивена Кинга в оригинале не прошло даром для моих мозгов.
-- Ладно, парни, успеете еще наболтаться. Предлагаю по пятьдесят капель за встречу. Принимается?
-- С радостью, особенно если это, о чем я думаю, - Николай аж подпрыгнул с кресла. Я просто кивнул - в хорошей компании выпить не грех.
-- Откуда я знаю, о чем может думать восемнадцатилетний балбес, не вылезающий из компа, - проворчал Костыль, вынимая из стола три серебряных рюмочки и бутыль темного стекла без этикетки. Осторожно вытащил пробку и, разливая по рюмкам, пояснил, - Домашний коньяк. Сослуживец из Армении привез, говорит двадцать лет выдержки. Ну, что, вздрогнули?
Коньяк был великолепен. Не могу сказать, что очень хорошо разбираюсь в коньяках и в ценители этого напитка меня записывать рано, но не оценить такой букет возможно только при полном отсутствии вкусовых рецепторов. Это вам не та настойка на клопах, которая продается в магазинах под видом армянских коньяков. На несколько минут в кабинете повисла благоговейная тишина, смешанная с тонким ароматом благородного напитка.
Наконец, Костыль встал из-за стола, приоткрыл окно, закурил и повернулся ко мне. Похоже, начинается серьезный разговор.
-- Скажи, Ковбой, ты собираешься оставаться или как?
-- Дурацкий вопрос. Ты же знаешь, что мы всегда...
-- Знаю, - перебил меня хозяин кабинета, - только всё меняется. И мы тоже. У тебя сколько уже?
-- Пять, этот шестым будет.
-- Так вот, после шестого гона ты сможешь вроде как дембельнуться, ну, или отпуск себе устроить. Тебя всё равно будет тянуть к следующему городу и следующему гону, но сможешь повернуть и уехать в другую сторону. Как-то так.
-- Интересно девки пляшут... И откуда у тебя эти сведения, если не секрет?
-- Да какой секрет... Просто долгая история, но рассказать её так и так придется, так что предлагаю ещё по пятьдесят. На закуску у меня только шоколад, лимон к коньяку я считаю бесчеловечным извращением, а Николая Второго следует лишить статуса святого только за то, что он эту фигню придумал. Но это я так, типа показываю свое знание предмета и демонстрирую гражданскую позицию. Давайте, за победу!
-- За победу! - провозгласили хором мы с Николаем. Выпили. Костыль отправился к шкафу, где у него кроме папок обнаружился кофейный автомат и что-то там насыпал-налил. Кофеварка зажужжала и хозяин кабинета вернулся за стол.
-- Я сторонник процесса употребления коньяка, который американцы называют "три Си" - кофе, коньяк, сигары. Сигар, правда, нет - обойдемся сигаретами. Кофе - в шкафу, коньяк наливайте сами. Николай, открой окна, пожалуйста, чувствую, разговор быстрым не будет.
Пока Николай открывал окна, я сходил и налил себе кофе. Вопреки ожиданиям, вызванным "американским" происхождением процесса, кофе оказался крепким и душистым, а не бурдой, которую традиционно именуют "американо". Шоколад тоже был настоящим, тёмным и горьким. Эх, сюда бы еще настоящую кубинскую сигару, какую-нибудь "Кохибу" или "Партагас"...
-- Итак, сначала расскажу о себе, - Костыль отпил маленький глоточек кофе и глубоко затянулся, собираясь с мыслями, - Родился я в этом городе, после школы пошел в армию, попал в ВДВ. Отслужил, тогда еще служили два года, не как сейчас - пионерлагерь, блин-банан. Дослужился до сержанта и после дембеля решил поступать в Рязанское. Дома всё равно работы нет, а в армии я уже привык вроде как. Да и льготы при поступлении для тех, кто после срочки. Короче, поступил, закончил, получил лейтенанта и отправился тянуть службу. Ничего интересного там не было, мир не спасал, в совсекретных миссиях в Антарктиде не участвовал, обычный комвзвода мирного времени. Однако учения у нас проходили по несколько раз в год и на полном серьезе - с боевыми стрельбами, прыжками и прочими "тяготами и лишениями". Вот на таких учениях мне и не повезло - косорукий долбо... , в смысле - боец умудрился бросить гранату чуть ли не себе под ноги. Я успел среагировать, никто не погиб, но сам получил осколок в колено. Правое, блин-банан...
-- Ну, то, что ты офицер и десантура, я и так догадался, - я сказал первое, что пришло в голову, просто чтобы вывести Костыля из состояния задумчивости, в которое он серьезно погрузился.
-- Ага, извини, отвлекся, - десантник встряхнулся, отпил кофе и продолжил, - Так вот, в госпитале меня как смогли починили, но к действительной службе я всё равно оказался негоден. Короче, дали мне капитана и уволили. С пенсией и прочими положенными вещами. А зампотыл нашей бригады предложил неплохой вариант: я открываю магазин снаряжения для туризма-охоты, а он мне подкидывает всякий неликвид со складов. Никакого криминала, всё чисто и прозрачно, деньги официально, все документы белые - просто я первый узнаю что и где, ну и товарный кредит. Небольшой, но для моей лавки много и не надо. Вот так я и осел на "малой родине". Дела пошли, олигархом не стал, но на хлеб с маслом вполне хватает. Хватало, блин-банан...