Сматываемся. Прямиком на север через Ильмень. Не дойдя до Волхова находим устье Мсты и поворачиваем, наконец-то, на восток.
Мста - это хорошо, это граница. Между Деревской (левый берег), Бежецкой (правый берег, верховья) и Обонежской (правый берег, низовья) пятинами Новгородской земли. Стражи под разными начальниками - есть надежда проскочить по краю. А Боровичские пороги нам не в напряг - замёрзло всё.
Не всё. На Большом пороге пришлось полюбоваться на идиотов. Там главная струя бьёт в отвесную скалу на правом берегу. Струя-то - подо льдом, да лёд на струе тонкий.
Головник встречного обозика в пяток дровней торопился сильно, встречных не пропустил, принял вправо. И попал на тонкое место. Только мявкнуть и успел. Вместе с лошадью. Лёд ломаться пошёл, разлом растёт. Быстро так. И вторые сани - следом. Тут лошадка потрепыхалась. Успела истошным ржанием выразить обиду на дурака-хозяина. Хозяина тоже не недолго хватило: уцепился за край полыньи, да край обломился. Его под лёд и унесло. Остальные по-отставши были, остановились и назад.
Тихое Лето комментирует:
-- Бестолочи. Видел раз, как три десятка возов вот так, один за другим, под лёд ушли.
Это-то фигня. Вот Иван Грозный однажды, в очередной свой Казанский поход, утопил возле Стрелки всю осадную артиллерию Московского царства. С обозами. С конями. И с людьми, конечно.
Хорошо, что Тихое Лето меня не послушал, что мы в две тройки идём. Шли бы одними санями, весу было бы больше. Могли бы и себе полынью сыскать.
-- Смотри - Стольник едва копыта таскает.
О кличках, которые гонцы применяют для своих коней... без комментариев. Может, им нравится поделиться друг с другом новостью типа:
-- Гляжу, а Стольник-то на мою кобылу налазит. А я его плетью! И в хвост, и в гриву! Вложил десяток горячих - Стольник-то и поумнел, кобылу более покрыть не пытается.
***
Как-то в стройотряде девушки наши прикормленного котёнка назвали "Комиссаром". Идут они как-то на утреннее построение. А отрядный комиссар тихонько следом. И слышит как одна наша красавица другой говорит:
-- А комиссар-то наш - наглый такой! Всю ночь ко мне в постель лез. Я его среди ночи - за шкирку и во двор выкинула. А он, представь себе, в форточку лезет!
***
"Стольника" пришлось в Опеченском Рядке оставить - выдохся конь. Продали за безделицу, чуть не с доплатой. К весне-то отдохнёт, отъесться. Раз в тридцать дороже станет. А так - в три дня ляжет.
Хорошее здесь место. Лоцманы живут. То через пороги проводку ведут, то вокруг, через Нижний Волочек лодии выводят. И нынче, при Господине Великом Новгороде, и при Петре Великом.
"...В Посаде живут учреждённые Петром лоцманы в опрятных двухэтажных домах, на мещанских правах..., народ солидный, осанистый, здоровый и крепкий, знающий себе цену и очень разумный...".
По Некрасову: "...Ни одно сословие простонародья не живёт так привольно, как лоцманы этих мест".
Имея за спиной Нижний Волочек, естественно идти к Волочку Верхнему. Естественно... А что говорит по этому поводу паранойя? - А паранойя вопит: "хоть как, но не так! Не так, как все!".
Если меня ищут, то ищут по логике нормального путешественника - на "торных путях". Соригинальничать? Повернуть к западу, к Селигеру?
Однажды, в 21 веке, поймал на слух фразу из какой-то молодёжной песни: "Осташков держит Волочек". Осташкова ещё нет. Тот мужичок, рыбак Евстафий, по имени которого и названо селение, ещё не родился. А вот остров, с которого он убежит, спасаясь от новгородцев, сжёгших его родной Кличен, уже есть. Есть и другой остров, на котором до войны будет центр советской бактериологической медицины. Ну, Ящурный институт и прочее. А после - ракетный филиал с пленными немцами. С огромными многоэтажными подземельями, вырубленными в гранитном теле острова.
Стоит уже, наверное, Игнач-крест - указатель дороги к Новгороду на северном водоразделе. Место, до которого дойдут тумены Бату-хана. Летопись говорит, что впереди монгол бежала Новоторжская дружина, указывая врагам дорогу. Где-то здесь и бежала.
Виноват - побежит. Выводя вражье войско к Селигеру, на льду которого монголы, поняв, что отсюда нужно выбираться назад и быстро, уничтожат огромный русский полон, набранный в Залесье. Завалят порубленными телами русских людей и навозом монгольских коней вёрсты озёрного льда.
Селигер. Здесь говорят - "Серигерский путь". На порожистой Мсте идти вверх лодками - тяжело, по сравнению со спокойным течением речек возле Селигера.