— Фрагмент, — несколько самодовольно пояснил Глиммунг.
— Эт-то к-кусок разбитой в-вазы из храма? — От изумления у Джо с трудом ворочался язык. — Почему же вы мне не показали раньше? «Я бы сразу согласился, — закончил он про себя, — если б... если б хоть немного представлял, о чем идет речь».
— Теперь вы знаете, к чему приложите свой талант. — В голосе Глиммунга смешались насмешка и гордость.
Глава 5
Человек — это ангел, сошедший с ума. Когда-то люди — все люди — были настоящими ангелами, и в те времена у них имелся выбор между добром и злом. А потом что-то случилось. Что-то нарушилось или не состоялось. И они оказались перед необходимостью выбиратьменьшее из двух зол. Это свело их с ума, и они превратились в людей.
Ожидая на пластиковой скамье кливлендского космопорта свой рейс, Джо никак не мог унять бивший его озноб. Впереди страшная работа — в том смысле страшная, что предъявляла невиданные требования к его скромным способностям. «Я похож на перекати-поле, — думал Джо. — Болтаюсь на ветру, меня гонит, несет куда-то, словно ком сухой травы».
Сила. Сила бытия и противостоящий ей мир небытия — что предпочтительнее? Сила всякий раз выдыхается в конце пути, и это, должно быть, означает, что она больше не нужна. Сила — бытие — вещь временная. А мир — небытие — вечен, он существовал до его рождения и пребудет после его смерти. Период усилия, лежащий в промежутке, — всего лишь эпизод, недолгое напряжение взятых напрокат мышц — тела, которому суждено вернуться... к истинному владельцу.
Не повстречай Джо Глиммунга, подобные мысли никогда бы не проклюнулись сквозь вялую корку его полусонного, отупевшего мозга. Но в Глиммунге Джо увидел вечную, самообновляющуюся силу. Глиммунг, как звезда, горел собственным светом, ни у кого ничего не выпрашивая. Он и прекрасен, как звезда. Он — гладь озера, цветущее поле, безлюдная вечерняя улица, над которой угасает закат. Закат угаснет, сумерки перельются во тьму, но Глиммунг по-прежнему будет сиять, как бы очищая своим светом всех и все вокруг. Он — свет, проникающий в душу, в те закоулки души, что тронуты тленом.
И светом своим он выжигает червоточины гнили и разложения, здесь и там, этих немых свидетелей невостребованной жизни.
Джо сидел в зале космопорта, в неудобном пластиковом кресле, и вслушивался в гул ракетных двигателей. Повернув голову, он увидел сквозь огромное окно стартующий ЛБ-4. Здание космопорта содрогнулось. Спустя несколько секунд корабль исчез.
«Передо мною тишина непролазной топи, — думал Джо, — и зловещие, хищные звуки гигантских машин разрывают эту тишину...»
Он встал и прошел через зал ожидания к будке Исповедальной Службы. Бросив монетку в прорезь, он наугад набрал шифр. Стрелка указателя остановилась на Дзен.
— Скажи, что мучит тебя. — Голос учителя-старца был исполнен сострадания и покоя. Он говорил так, будто не существовало земной суеты и забот, будто не было самого времени.
— Мне страшно, — сказал Джо. — Семь месяцев я маялся от безделья, а теперь вот нашел работу. Но она может и вовсе выключить меня из жизни в Солнечной системе. А вдруг я не справлюсь? Вдруг я за это время растерял все способности?
— Ты и работал, и не работал, — донесся плавный, невесомый голос старца, — а самое трудное занятие — это не работать.
«Это все, что мне может сказать Дзен», — понял Джо, и прежде чем старец продолжил свою мысль, он уже перешел на Протестантство.
— Без работы, — тон пастора был более суровым и решительным, — человек ничего не значит. Он просто перестает существовать.
Джо сразу же переключился на Католичество.
— Господь и любовь Господня да приимут тебя, — зазвучал далекий умиротворяющий голос падре. — Ты невредим в деснице Его. Он тебя никогда...
Джо включил Ислам.
— Убей врага своего, — прорычал мулла.
— Да нет у меня врагов, — покачал головой Джо. — Кроме собственных усталости и страха.
— Это и есть твои враги, — гнул свое магометанин. — Ты должен объявить им джихад; должен доказать себе, что ты настоящий человек, воин, способный дать отпор. — Мулла разошелся не на шутку.