— Сейчас мы сделаем первую попытку, — сказал им Глиммунг — сказал частям себя, обладавшим собственной уникальной индивидуальностью. — Вероятно, мы вновь погрузимся. Но мы попробуем снова.
— И так всю жизнь? — спросила Мали Йохос.
«Да, — подумал он. — Мы будем пытаться, пока мы живы». — «Но это нечестно», — подумал Харпер Болдуин. «Вы предложили мне все, что у вас было, — отвечал ему Глиммунг, — вы жаждали помочь мне, когда я был на грани смерти. Теперь вы приступили к делу, так радуйтесь!»
Он вцепился всеми отростками своего тела в цельный фундамент Храма. «Прежде, когда здесь обитали Черный Глиммунг и Черный храм, я не мог пойти на такой риск, чтобы самому впрягаться в подъем Хельдскаллы. Теперь я могу».
Попытка не удалась. Храм остался в плену кораллов, прочно удерживаемыйсвоим объемом, своим весом, своими оковами. Он испустил тяжелый вздох, истощенный бесплодным усилием. Все у него внутри болело, и в отдельных голосах звучали тревога и отчаяние. И боль.
«Он не хочет сдвигаться с места», — подумал Джо Фернрайт.
«Так ли? — спрашивал Глиммунг. — Откуда вы знаете?»
«Я понял это, — подумал Джо. — Когда оказался здесь. Я прочел об этом на сосуде, помните?»
«Да, — подумал Глиммунг. — Я помню. — Им овладевали усталость, страх, непреодолимая обреченность всего, что происходило в этих глубинах. Даже он был во власти роковой обреченности. — И вот опять, — думал он. — Фауст всегда проигрывает, — вспомнил Глиммунг. — Но я не Фауст, — подумал он. — Фауст — это вы, ваше сонмище унылых стонов, печальный шум поражения и разочарования».
— Попробуем потянуть вверх, — сказал Глиммунг. — Соберем усилия. — Он ощутил сопротивление фундамента Храма. «Возможно, вы правы», — подумал он. «Я знаю, что я прав, — ответил ему голос. — Так случалось раньше, так случится вновь, так будет каждый раз». — «Но я могу поднять Хельдскаллу, — сказал Глиммунг себе и им. — Мы можем. Все вместе».
С их помощью, превращая их в свои руки, он приподымал здание; он притягивал к себе громаду Храма и заставлял ее подыматься, вопреки ее собственным желаниям. Ощущая сопротивление, он вновь испытал горечь и растерянность. «Я не знал этого, — подумал он. — Может быть, это знание убьет меня. Может быть, это как раз то, о чем шла речь в Книге. Может быть, — подумал он, — мне стоило бы оставить его здесь; может быть, это будет лучший выход».
Храм не подымался.
Он попытался снова. Нет. Храм не поднимется; он наверняка не поднимется. Никогда. Ни для кого. Ни при каком стечении обстоятельств.
— Храм поднимется, — сказал Джо Фернрайт, — когда вы вылечите свою рану, когда заживет увечье, причиненное вам Черным Глиммунгом.
— Что? — спросил он, вслушиваясь. Остальные голоса присоединились к голосу Джо.
— Когда вы восстановите силу. Подождите до этих пор.
«Я должен набраться сил, — понял, он. — Должно пройти время, достаточное время, над которым я не властен. Почему они знают об этом, а я не знаю? — Он прислушивался, но голоса молчали; они замолкли сразу же, едва он прекратил свои попытки. — Да будет так, — решил он. — Я поднимусь на поверхность один, и вскоре, в какой-нибудь другой день, я попробую снова. И вновь поглощу всех вас. Всех. Вы снова станете частью меня, как сейчас». — «Хорошо, — отозвались голоса. — Но теперь отпусти нас; докажи, что ты можешь нас отпустить на волю». — «Да, я сделаю это», — ответил Глиммунг. И медленно всплыл на поверхность.
Прохладный ночной ветер остудил его, и он увидел мерцание далеких звезд. На диком побережье, где бродили ночные водяные птицы, он выгрузил всю свою говорящую, скрипящую, пищащую ораву, всех, кого он недавно вместил в свое тело, а затем снова нырнул в океан — в водную стихию, где он был теперь в безопасности: он мог остаться там навсегда, не потревоженный больше никакой враждебной силой. «Спасибо, Джо Фернрайт», — подумал Глиммунг, но не услышал ответа: внутри него уже никого не было. Тогда он произнес эти слова вслух, чувствуя себя одиноко. Хорошо, когда кто-то обитает внутри. Но он еще услышит этот теплый рокот голосов внутри своего тела.
Он осмотрел свои раны, устроился поудобнее, в наполовину погруженном положении, и стал ждать.
Дрожа на ночном ветру и увязая ногами в липкой грязи, Джо Фернрайт прислушался. До него донесся голос Глиммунга:
— Спасибо тебе, Джо Фернрайт.
Он продолжал слушать, но больше не донеслось ни звука.
Джо видел издали силуэт Глиммунга; огромное существо лежало в воде в нескольких сотнях ярдов от берега. «Он мог погубить нас, — подумал Джо, — и себя тоже, если бы продолжал попытки поднять Храм. Слава Богу, что он прислушался ко мне».