Известия он принес малоутешительные. Нина Петровна находится в полном здравии и рассудке. Живут они получше, потому что Виктор хоть и попивает, но сразу после института устроился на хорошую работу. Это мало меня обрадовало, потому как я рассчитывала застать совсем другую картинку. Но делать нечего, нужно было запасаться терпением и ждать. Лезть же на рожон и действовать внаглую мне не хотелось. Мало ли что может получиться. Рихарда я попросила ставить меня в известность при любых переменах, происходящих в этом доме. Так, несолоно хлебавши, я вернулась из своей поездки.
Шли годы, и постепенно мои сокровенные желания отходили на задний план и потихоньку выветривались из памяти. Жизнь текла и утекала, и то, что раньше казалось мне главным, с годами мельчало и превращалось в труху. С Рихардом я по-прежнему поддерживала связь, но теперь в наших телефонных разговорах основная тема проходила как-то вскользь, между прочим.
Подобно разорвавшейся бомбе была его телеграмма, которую я получила в начале этого месяца. Всего два слова: "Время пришло", они заставили меня встрепенуться. Прошлое кулаком молотобойца ударило по моей памяти, и я необыкновенно отчетливо увидела эпизоды прожитой мной жизни. Не за богатством, а больше за своим прошлым отправилась я в Тольятти.
Нина Петровна еще жива и лежит полностью парализованная, сказал мне Рихард на вокзале, но, судя по всему, в ближайшие дни она отдаст Богу душу. Он еще не знал об истинных причинах моего приезда, думал, что я просто претендую на квартиру. В тот день, по случаю моего приезда, мы устроили праздник и, неожиданно вспомнив былое, переспали. Утром я подумала - а что, собственно говоря, человеку надо? Немного счастья и близкого человека рядом. Однако не в моем характере бросать начатое, не доведя его до конца.
Поздним вечером, так, чтобы не попадаться на глаза дежурившим возле нее соседкам, я купила две бутылки водки и отправилась навестить Нину Петровну. Нужна она мне была как прошлогодний ветер. Шла я с единственной целью прозондировать обстановку и поговорить с Виктором, водкой же намеревалась залить ему зенки и основательно обыскать квартиру.
Я знала, что он уже вконец спился. Однако то, что я увидела, превзошло все мои самые смелые ожидания. Дверь мне открыло существо, отдаленно напоминающее человека, а больше похожее на смердящий, извините, мешок дерьма. Заплывшими, мутными и совершенно бессмысленными глазами этот урод смотрел на меня.
"Ну здравствуй, Витя!" - улыбнувшись, приветливо поздоровалась я.
"Здравствуй", - тупо глядя куда-то вбок, хрипло ответил он.
"Ты что же, совсем меня не узнаешь?" - засмеялась я и звякнула водочными бутылками, отчего его физиономия мигом просветлела улыбкой, а глаза прояснились и блеснули тревожной надеждой алкоголика.
"Не узнаю, да какая разница, заходи! - Чуть ли не насильно он затащил меня в коридор, где воняло просто нетерпимо. - Извини, матушка у меня парализованная, - заметив мою реакцию, рассыпался он в извинениях. - Скоро крякнуть должна. Ты в комнату ко мне проходи, там меньше воняет", гостеприимно открыл он загаженную комнату, меблированную только собачьей подстилкой да заваленным объедками столом.
"Ты и впрямь меня так и не узнал?" - спросила я, внутренне радуясь такому убожеству, поскольку это означало, что он пропил всю мебель, а о тайнике даже и не догадывался.
"Не узнаю, - сбрасывая прямо на пол мусор, находящийся на столе, ответил он. - Давай познакомимся по новой. Тебя как зовут?"
"Да Алена же я, твоя сестра. Пришла вот в гости, а у тебя такое творится. Что случилось? Почему в доме хуже, чем в свинарнике?"
"А это не твое собачье дело, - обозлился было он, но вовремя спохватился, ведь водка все еще находилась у меня в сумке. - А ты что же думаешь, наша жизнь сахар? Мать уже год как не работает, парализовало ее. А тут и питание ей надо калорийное, и лекарства дорогие, вот и обнищали на нет. Ты присаживайся, или брезгуешь?"
"Брезгую, - правдиво ответила я, потому как садиться на его вонючую подстилку было выше моих сил. - Неужели у вас не осталось ни единого стула?"
"Есть один, возле матери стоит, сейчас я его принесу".
"Не надо, - остановила я его. - Я сама принесу, а заодно погляжу на мачеху".
От того, что я там увидела, можно было сойти с ума. Обездвиженная старуха с одним только живым глазом лежала на полу в вязкой луже собственных испражнений. В другое время, не будь я связана по рукам и ногам своей задачей, я бы его просто убила. А так мне просто пришлось засучить рукава. Первым делом я вымыла угол комнаты и перетащила туда подстилку этого мерзавца. Потом, как могла, отмыла Нину Петровну от нечистот, разделась до трусиков и бюстгальтера, натянула на нее свою комбинацию, юбку и кофту. Укрыть ее мне было уже нечем, не могла же я голой идти по улице. Благо в доме было тепло, даже жарко. Собрав все ее грязные шмотки, я выбросила их на балкон, а потом дала денег этому ублюдку ровно столько, чтобы купить молока, шоколада и какой-нибудь крупы для Нины Петровны. Сама же залезла под душ и долго стояла под горячими струями, стараясь отмыть пропитавшее меня зловоние. У него даже мыла не было.
Кое-как отмывшись, я вышла из ванной и вынесла с собой сумку с водкой и закусками. Я забирала сумку в ванную, потому как боялась, что он напьется раньше времени, а мне бы хотелось исподволь его расспросить. Так, чтобы он ничего не понял и в то же время выложил все, что ему известно.
За то время, что я прибиралась, он успел вернуться из магазина. Сволочь! Он принес только пакет молока и пачку манки, а деньги, данные на шоколад, пропил. И снова я сдержалась, хотя мне безумно хотелось тут же разбить его гнилой череп об угол. Ничего не сказав, я сварила кружку каши и, как могла, накормила Нину Петровну. Потом, состроив на лице некое подобие улыбки, зашла в Витькину комнату и предложила немного выпить за встречу.
"Конечно, сестренка, - раскованно ответил он голосом уже захмелевшего алкоголика. - О чем разговор! Видишь, я и стол газетой накрыл, кружки помыл и стул тебе принес, тоже прессой выстелил, читай хоть попой. А что у тебя там в сумке?"
"Водка, колбаса да хлеб, - ответила я, подбираясь к теме. - Что я могу еще купить? Живу я не так хорошо. Сам понимаешь, на зарплату учителя больно-то не разгуляешься. А вы, я вижу, совсем на мели?"
"Хорошо, что видишь, - вожделенно глядя, как я разливаю водку по кружкам, отмахнулся он. - Ни тебе пожрать, ни тебе выпить".
"Так шел бы да работал, чем груши-то околачивать".
"Что? - подкрадываясь к кружке, возмутился он. - Чтобы я за эти гроши весь день на дядю горбатился?! Благодарю покорно, поищите других фраеров! Ну, давай, Аленка-сестренка, выпьем за нашего батюшку, земля ему пухом".
"Выпьем, - согласилась я и подняла кружку. - Хороший был отец, заботливый. При нем мы как сыр в масле катались. Ни в чем нам не отказывал".
"Это точно, - опрокинув полкружки водки, согласился он. - Папаня был что надо".
"Послушай, Виктор, неужели же ничего ценного от него не осталось?"
"Так вот ты зачем приехала, умненькая сестренка! - налился он пьяной злобой. - Должен тебя огорчить, от него ничего не осталось, а если бы даже что и завалялось, то не видать тебе его добра как своих ушей!"
"Успокойся, идиот, - не выдержала я. - У нищего на паперти имущества больше, чем у тебя, а твою вонючую плоть не станут жрать даже голодные шакалы".
"Знаю я тебя, - немного успокоившись, вдруг подозрительно зыркнул он. А я-то думал, какого черта ты приперлась, а теперь мне все ясно! На квартиру ты глаз положила! Так я тебе его вмиг выстеклю, шлюха подзаборная! Пошла вон!"
"Нужна мне твоя квартира, как зайцу триппер, - поднимаясь, презрительно сплюнула я. - У меня в Ярославле трехкомнатная. Прощай, кретин. Водку я забираю".