- Простите, пожалуйста, - решительно подал голос я. - Развяжите меня, а дальше решайте свои проблемы наедине, я очень тороплюсь.
- Гляди-ка, Ленка, закудахтал наш петушок, пора ему клюв чистить. - С видимым удовольствием подобрав свой любимый нож, выродок пошел на меня. Ты, значит, Галкой моей интересуешься. А зачем тебе Галка?
- Не твоего ума дело, недоразвитый.
- Что-то я тебя не пойму. - С гаденькой улыбкой он перевернул меня на связанные за спиной руки и расстегнул куртку. - Щас мы у тебя, зема, будем вскрывать гнойный аппендицит.
- Оставь его, Геннадий, развяжи, и пусть он уходит, - устало и как-то обреченно попросила женщина. - Ему-то за что терпеть твое безумие?
- Э, не скажи, какое уж тут безумие, помочь человеку хочу, видишь, бок у него болит. Тут без хирургического вмешательства никак нельзя.
- Отстань, я говорю, нас тебе мало, так ты уже за незнакомых принялся? Уйди от него, или я буду стрелять.
- Только попробуй, я и из тебя кишки выпущу, - угрожающе привстал и повернулся к ней ублюдок.
Мне этого было достаточно, чтобы, мгновенно сгруппировавшись, обеими ногами приложиться к его правому уху. Наверное, я врезал слишком сильно, потому что он отлетел к противоположной стенке комнаты и, ударившись о нее головой, заскучал. Из облюбованного мною уха несмелым, робким ручейком потекла дурная кровь. Мне подумалось, что теперь он будет нехорошо слышать. Между тем сам я был в положении нисколько не лучшем. Чертова баба направила на меня ствол. Он был на предохранителе, но рано или поздно она разрешит и эту загадку, а тогда неприятностей всем нам не миновать.
Помощь явилась неожиданно и оттуда, откуда я ожидал ее меньше всего. Сашка подкрался сзади и цепкой щукой повис на материнской руке, держащей пистолет.
- Мамка, не убивай его. Он же тебя выручил, мамка...
- Да, конечно, что это я, совсем спятила. - Отбросив оружие, женщина схватилась за голову. - Господи, куда все катится? Когда же все это кончится? На улицах бедлам, в магазинах разбой, дома вообще черт знает что...
Покудахтав таким образом еще несколько минут, она наконец развязала мои путы и вернула пистолет. Уже находясь возле порога, я спросил:
- Елена, а вы помните точно, когда Галина в последний раз ночевала дома?
- Помню, отчего же не помнить. Это был минувший четверг. В пятницу утром она ушла на работу, и до сих пор ее нет. Загуляла, наверное. А почему вы спрашиваете?
- Боюсь, что не загуляла она.
* * *
Домой я приперся уже в сумерках и, пройдя в тестев кабинет, был приятно удивлен украшенной диковинными игрушками елкой. Что и говорить, Милка постаралась на славу. Жаль, что этой красотой будем любоваться только мы.
- Тебе не стыдно, эгоистичная женщина, в то время, когда тысячи голодных детей скитаются по подвалам, устраивать такую роскошь?
- Тебя не спросила, - с вызовом ответила она. - Чтобы ты знал, я устроила четыре благотворительные елки с бесплатными подарками.
- Свисти, свисти, мой свет.
- Не хочешь - не верь, а только это правда.
- Это на какие же такие шиши? Или задницей заработала?
- Прекрати, или получишь по губам.
- Молчу, моя радость, но и ты не свисти.
- И не собираюсь, я устроила эти елки на те грязные деньги, что достались тебе в мае. Или ты о них забыл?
- Предпочитаю не вспоминать. К тому же они мне с таким трудом достались, а ты их просто реквизировала. Или я что-то путаю?
- Ладно, давай сменим тему, все-таки Новый год на носу. Ты не хочешь пригласить свою мамочку? Она час тому справлялась о твоем здоровье.
- Милка, ты у меня удивительно замечательная женщина, мало того, умная женщина! Конечно же ее присутствие здорово скрасит наше одиночество, а если она прихватит с собой Анатолия Романовича, то новогодняя ночь пятидесятых годов нам будет обеспечена. Ну да бог с ней - родителей нужно уважать.
- Замечательные слова, тогда, будь любезен, позвони и официально их пригласи.
- Непременно, если ты сейчас организуешь что-нибудь поесть. И не забудь всем нам положить под елочку подарочки.
Разговор с солнышком занял не меньше двадцати минут, и, когда я его закончил, пища успела порядком остыть. Мне пришлось старательно подогреть ее спиртным.
* * *
Строго-настрого приказав меня не беспокоить, я заперся в кабинете и, развалившись на диване, принялся просматривать вверенную мне подшивку.
Пресса, руководимая Виктором Никифоровичем Носовым, ничего интересного собой не представляла, это я понял уже через пятнадцать минут. На четырех полосах прекрасной бумаги он либо хвалил, либо хулил культурную жизнь города. Все, правда, ровненько, все в пределах дозволенного, и ничего такого, за что можно было бы поплатиться жизнью. Лишь в одном случае он вроде бы сорвался с цепи, точнее, не он один. Злобствующая троица в лице его самого, главрежа драматического театра и директора филармонии с завидным усердием принялась терзать известную в городе женщину - начальника отдела культуры, вскрывая довольно-таки неприглядные факты ее деятельности. В частности, ее полную некомпетентность, и что самое главное - финансовую нечистоплотность. На всякий случай пометив эту статью, я уже хотел отбросить подшивку и чуть-чуть поспать. Неброский, с виду совсем не примечательный материал заинтересовал меня не сразу. Только дойдя до середины, я понял, что господин Носов вероломно сунул свой нос в нишу, ему не предназначенную. Уже под совершенно другим углом зрения я дважды перечел статью и подумал, что Виктору Никифоровичу, прежде чем браться за перо, было бы совсем не вредно застраховать свою молодую жизнь.
О наперсточниках в наши дни пишут много, плодотворно и интересно. Что говорить - рекламу они имеют не меньшую, нежели эстрадные звезды. Очерк Носова по своей конкретике и цифрам превосходил ранее читаемые мной материалы. Во-первых, он досконально вычерчивает структуру бригады, равно как и права-обязанности каждого участника шайки, по минутам расписывает дневную жизнь "каталы", его финты и трюки, которые всем нам давно известны. Не это главное. Обо всем этом знает даже первоклассник. Виктор Никифорович поднял руку на святая святых, он конкретно и бесстрастно перечисляет имена и фамилии одной из бригад. Но и это еще не все, и это пустяк. Разошедшись не на шутку, он идет дальше, перечисляя фамилии тех, кто денно и нощно бдит и охраняет покой жуликов. И к фамилиям тем очень часто прицеплены звания офицеров милиции. А это нехорошо. Например, неприятно участковому капитану Ярову видеть свою фамилию рядом с именем нигде не работающего мошенника Кутлакова. А каково лейтенанту ППС Старкову через прессу узнать, что "катала" Зимин его лепший кореш! Он и так это хорошо знает, зачем же через газету? Нонсенс, господа. Нонсенс и сплошное нервное расстройство. И подумать только! Какая-то вшивая газетенка посмела поднять руку на честь и благополучие офицерских семей! Такая дерзость не прощается. Зло должно быть наказано.
Вот так-то, господин Гончаров, а ты на бедную старуху банщицу хотел всех собак повесить, а старушка-то чистый божий одуванчик. Непременно надо съездить к ней на пироги. Не пропадать же добру. Деньги уплачены. Вот только кого мне взять в сотоварищи? Можно Макса, но это с мужеской стороны, а как насчет диаметрально противоположной? Черт знает что, погряз ты, Гончаров, в этой семейной рутине и всех птиц порастерял. Как вот теперь их собирать? Ну ладно, это не главное. Вопрос в другом: где мне теперь прикажете искать раба Божьего Виктора Носова с рабой Божьей Галиной Звягиной? Пожалуй, так или иначе, а без Макса не обойтись.
По моему приглашению приехал он прямо с работы уже в десятом часу, незаметно скушал весь наш завтрак, допил мою водку и только потом согласился говорить о делах. Нехотя прочитав предложенную мною статью, он ничуть не удивился: