- То, что слышали. Зачем вы убили Чистова?
- Как, Господи, когда? Глеба убили, но кто?.. Я ничего не понимаю, кто?..
- Вы не делайте бараньих глаз. Папка с описанием ваших делишек бесследно исчезла. Теперь подумайте, кто больше всех был в ней заинтересован, тогда и личность убийцы будет известна.
- Боже мой, неужели, это невероятно. Так не может быть.
Из этих междометий я понял, что Стельмах что-то знает, а может быть, даже играет в этом деле важную роль. Пока он не очухался, я решил форсировать. Встав с кресла с поклоном, я пошел к двери.
- Всего доброго, господин Стельмах, до встречи у следователя.
- Подождите, как там вас, Константин...
- Иванович, мое имя тебе запомнится надолго, душегуб вонючий.
- Да не убивал я его! Я в своей жизни курицы не убил! Тут какое-то недоразумение.
- Конечно, если убийство вы называете недоразумением. Впрочем, вы расскажете об этом следователю. Надеюсь, ему вы хамить не будете.
- Постойте, я вынужден кое-что вам рассказать. Посмотрите вот это.
На матовую поверхность черного стола он выкинул прозрачную папку. Я подошел, с удовлетворением отметив, что тон Стельмаха стал просительным.
- Что это? - не прикасаясь к пластиковому пакету, спросил я.
- Это то, что вы называете моим досье.
- Поздравляю, у вас хватило мужества сознаться в преступлении.
- Да нет же, - чуть не плача возразил бизнесмен, - Чистова я не видел тысячу лет!
- Ясное дело! Для убийства вы наняли киллеров. Иначе как же у вас оказались эти бумаги? Не голубь же в клюве принес.
- Фу ты черт. - Он вытер проступивший на лбу пот и выпил стакан воды. - Хорошо, я все расскажу как на духу. Сегодня к обеду я вернулся из деловой поездки. Почти сразу же мне позвонила моя дочь Александра. Она мне сообщила, что Глеб приготовил на меня материалы и хочет передать их в прокуратуру. Я, конечно, очень расстроился, но она меня успокоила, что переговорит с отчимом и, наверное, тот продаст мне бумаги. Буквально через пятнадцать минут она перезвонила и обрадованно сообщила о том, что Глеб готов на сделку. Цену он назначил крутую, шестнадцать тысяч долларов. Но делать было нечего, и я согласился. Через полчаса она привезла мне папку, а я передал деньги. Это все, что я знаю. Ничего больше сказать не могу, хоть режьте меня.
Я поверил ему, потому что ожидал услышать нечто подобное. Раскланявшись, я вышел из кабинета. Говорить о смерти его дочери мне не хотелось, тем более что ее роль в этой истории была неблаговидной, если не сказать больше. Возможно, убив отчима, она продала его труды отцу. Феноменально. Итого в моем активе остается двое подозреваемых, и оба депутаты. Но сегодня с ними мне переговорить уже не удастся. Нужно искать ночлег, домой мне возвращаться противопоказано, можно проснуться в камере, а мне бы очень хотелось распутать этот клубок случайно совпадающих преступлений.
Ночлег я нашел в кочегарке одной из больниц, где за умеренную плату в три бутылки водки истопник дядя Леня дал мне тепло и уют до следующего утра.
В десять пятнадцать утра я находился в приемной кандидата Гарина Александра Семеновича. Ждать мне пришлось не долго, народу не было. Поэтому я резонно решил, что особенной популярностью у избирателей сей господин не пользуется. Очевидно, каждый визит был для него праздником.
Из кресла выпрыгнул мне навстречу пухлый розовощекий помидор и радостно усадил меня в кресло.
- Так, так, так! - весело ворковал он. - Слушаю вас, уважаемый Константин Иванович, изложите суть вашей проблемы. Непременно вам помогу, я слов на ветер не бросаю. Рассказывайте, с чем пожаловали.
- Я, Александр Семенович, пришел не рассказывать, а спросить вас, за что вы убили Александру Глебовну Чистову. Ведь можно было обойтись без крови.
- Помилуйте, батенька! Экую чушь вы несете. Это, знаете ли, оскорбление не только меня, но и моего статуса. И на такие выпады я реагирую однозначно. Я сейчас же сдам вас в надлежащие службы.
- Буду вам очень признателен, как раз туда я и собираюсь представить известные мне сведения о том, что вчера она вам позвонила, предлагая кой-какие материалы о вашей личности в обмен на некоторую сумму денег. По моим сведениям, эта цифра что-то около ста миллионов. Как вам это нравится?
- Мне это не нравится совершенно, а вам не понравится еще больше, если будете совать нос в запретную для вас скважину. Отчаянный вы человечек! Вы знаете, что можете вовсе не выйти из этого здания? Ага, а завтра вашу обезображенную головку могли бы найти в мусорном контейнере. Я бы так и сделал. Но то, что вы говорите, для меня полная неожиданность, поэтому я отпускаю вас с миром. Иди, дорогой товарищ, хоть в милицию, хоть на хрен, мне все равно. И знаешь, почему? Потому что меня три дня не было в городе, а приехал я только час назад. Скажу вам больше, вот эту писульку мне только что принесла секретарь. Не стесняйтесь, читайте.
Он подал мне вскрытый конверт, из недр которого я выудил сложенный вчетверо лист писчей бумаги. На нем четким красивым почерком значилось:
"Уважаемый Александр Семенович! Интересующие вас бумаги находятся у меня. Жду вас четвертого декабря в двенадцать часов возле центрального почтамта. С уважением.
Александра Чистова".
- Кажется, ваше свидание не состоится, - возвращая письмо, проворчал я.
- Я не очень об этом сожалею. Наверняка она канючила бы деньги. Игра не стоит свеч. Мои шансы в избирательной гонке ничтожны. А значит, и на ее компромат мне начихать. Не вижу смысла бросать деньги на ветер. Кстати, а где эти самые материалы находятся сейчас? За пару лимонов я бы их все-таки приобрел. Мало ли, жизнь длинная, вдруг пригодятся.
- Они, дорогой Александр Семенович, исчезли. Я очень надеялся, что это дело ваших рук, но прочитав письмо, я понял свою ошибку. Извините.
- Да ладно, каждый зарабатывает, как умеет. Если они вам попадутся, дайте знать. В долгу не останусь. В пределах названной суммы. Всего хорошего, голосуйте за кандидата Гарина!
На улице я вдруг почувствовал себя как слон, которого ведут за хобот. Не верил я господину Гарину, несмотря на его простецкий вид и искренний тон. Что-то было недосказано. Политикой я не увлекался никогда, не интересна она мне и сейчас, когда чванливые дяди клянутся нам в своей вечной любви, считая народишко несравненно глупее собственной персоны. Как бы то ни было, я купил газету и был неприятно удивлен, когда в колонке прогнозов увидел на втором месте кандидата Гарина. Место лидера занимал мой старый знакомый Дьяконов. Значит, большой дядя мне попросту врал, а это, знаете ли, настораживает. Без пятнадцати двенадцать я удобно расположился на чердаке дома напротив Главпочтамта, резонно решив, доверяя, проверить. Никого интересующего меня не было. Без пяти двенадцать, кроме двух старух с авоськами, - тоже. Старухи обсуждали какой-то животрепещущий вопрос, активно размахивая руками. Наверное, спорили, какому кандидату отдать предпочтение. В двенадцать ноль-пять, когда я уже собрался покинуть пункт наблюдения, возле почтамта резко осадила иномарка с темными стеклами, заслонив старух. Когда через десять секунд она отъехала, старухи провалились как сквозь землю. От возмущения я чуть не подавился слюной.
Проклиная себя за тупость, я набрал номер Гарина. Секретарша ответила сразу:
- Приемная кандидата Гарина слушает.
- Девонька, мне бы самого.
- Кто спрашивает?
- Доверенное лицо, очень важное сообщение.
- Сожалею, но он выехал, будет после обеда. Сообщение могу записать.
- Записывайте, диктую. "Константин Иванович Гончаров, совершеннейший мудак. Привет".
Что же случилось? Толком я так и не понял. Одно было ясно, что меня провели, как доверчивого и глупого индюка. И что это за старухи, которые ласточками запрыгнули в заморское авто? Не станет же в самом деле Гарин без толку катать двух базарных старух. Да и грузились они довольно необычным способом. Что отсюда следует? А следует то, что покойная Шурочка имела сообщницу или даже двух. Возможно, это они и отправили ее в последний путь, не забыв оставить на память собранные материалы. Значит, все рассчитанные мною версии терпят полный крах. И подозреваемые кандидаты попросту продукт моего больного воображения. Какая жалость. А я-то уже видел кого-то из них за немного ржавой решеткой. Неужели все начинать сначала? Но для этого у меня попросту нет отправных точек, кроме смутной надежды на субботу. Да еще Дьяконов. Но с ним говорить опасно. Он, наверное, обиделся за прошлый раз, и его охранники вполне могут набить мне морду. Это в лучшем случае. А в худшем? Не надо, господин Гончаров, и так на душе пакостно. Как бы его половчее выманить?