Недовольно фырча, хищная волговская морда уперлась в ворота. Я поплелся открывать. Вслед за Графом из машины вылезло наивное создание, примерно лет тридцати. Оно с детской застенчивостью всезнающей женщины скромно смотрело на меня.
- Знакомься, Гончаров, - подходя, хохотнул Чистов. - Моя младшенькая и любимая дочка. Образование высшее, разведена, дочери восемь лет, трехкомнатная квартира и "Жигули" в гараже. Зовут Александра. Отличная партия для тебя.
"Ага, держи карман шире, - подумал я, улыбаясь, - трахнуть-то я тебя трахну, девочка-бесстыдница, но становиться отчимом твоей дочурки не собираюсь".
- Очень приятно, - уже вслух добавил я. - Меня зовут Костя.
- Саша, - она потупила глазки, - не слушайте его, это он шутит так.
- В каждой шутке есть доля правды. Гляди-ка, Костя, что ты мне подарил.
Он торжественно открыл черную пластиковую коробку. На красной коже лежал газовый "смит-и-вессон" - великолепная подделка грозного оружия техасских шерифов.
- Ну и как тебе твой подарок?
- Прекрасно, я подарил бы то же самое. Глеб Андреевич, тут вам еще один подарочек преподнесли, можно сказать, нежданный сюрприз.
- Вот как, - расплылся он в предвкушении нового кайфа, - и какой же, кто передал?
- Это уж вам решать, войдите в дом.
Беднягу чуть было не хватил кондратий, когда он увидел вспоротое брюхо сейфа. Он застонал протяжно и горестно, словно Медея из бессмертной трагедии Еврипида.
- Господи, выкрали, суки, ограбили! Ты-то где был, мент хренов?
- Наблюдал за ними сверху, с мансарды.
- Почему не остановил? Я тебя спрашиваю, почему ты дал спокойно ограбить меня?
- Потому что их было четверо. И они пристрелили бы меня не задумываясь.
- Да уж лучше бы, чтоб не видеть твою паскудную рожу. Мудак недоразвитый.
- Между прочим, извинитесь и благодарите судьбу, они ехали сюда с твердым решением вас замочить. Даже очень сожалели, не увидев хозяина. И если бы не мудак Гончаров, то вполне возможно, что ваш жизненный путь сегодня был окончен. Как раз в день рождения.
- Говоришь-то ты хорошо, но что мне-то делать?!
- Давайте сообщим в милицию, тем более что грабители рассекают на моей машине.
- Нет, Костя, ты ненормальный. Как такого полудурка носит земля? Там же компромат. В пяти папках собраны сведения о неблаговидных поступках пяти высокопоставленных особ из бывшего моего окружения, сегодня рвущихся к власти. Ты хоть понимаешь, сколько стоит одна такая папка?
- Понимаю. По-вашему, кто из них больше всего тянет на роль грабителя?
- Хм, подумать надо. А папки забрали только красные? Других не трогали?
- Нет, забрали пять красных папок и ни единой больше.
- Значит, Стельмах, Князев, Семеныч, Гольденберг и Дьяконов. Князев на том свете, Гольденберг за границей, Стельмах увлекся торговлей, значит, реально остаются два человека - Дьяконов и Семеныч. И по моим сведениям, оба рвутся в депутаты областной Думы. Но что от этого, поезд ушел!
- Сколько стоят папки?
- Лимонов сто, не меньше. Зачем это тебе?
- Пока не знаю. Вы не могли бы сообщить адрес их проживания?
- Семеныч живет недалеко от тебя в новом элитном доме, десятая квартира. А Дьяконов портит воздух в коттедже на берегу матушки Волги. После ресторана второй поворот, двухэтажный дом с башенками. Он там один. Да только все это пустое, у них серьезная охрана из бывших омоновцев. Тебе с ними не сладить.
- Это уж не ваша забота. Сколько человек охраны?
- Думаю, два-три дуболома содержит Дьяконов и столько же Семеныч, он живет один.
- Кого вы подозреваете больше?
- Дьяконова. У меня с ним недавно был разговор, и я прозрачно намекнул, что баллотироваться ему не стоит. Дословно сказал: "И рад бы в рай, да грехи не пускают". Он тогда посмеялся, дескать, все мы грешны, а государством управлять кому-то надо.
- Я возьму вашу машину? Если что, скажу - угнал.
- Бери, но у тебя же нет прав, да и куда на ночь глядя?
- Ночь - это самое плодотворное время для проституток и воров. Если не вернусь к утру, то объявляйте машину угнанной. Лично начальнику милиции наплетете, что сочтете нужным. "Грудь вперед, бодрей смотрите..." До встречи!
Основательно экипировавшись, я сел за руль, осторожно привыкая к машине.
"Опять ты, Гончаров, по собственной инициативе едешь к черту на рога, - тоскливо подумал я, выворачивая на шоссе, - опять тебя, дурака, будут бить, если ошибешься хоть на сантиметр, а при неблагоприятном положении Юпитера, или чего там, могут убить. Везет тебе как утопленнику. А все почему? Потому что дурак, не слушал покойных родителей, не пошел на геофак. Сидел бы сейчас, разбирая камушки, и радовался победе демократов".
Проехав ресторан, я припарковал машину в тупике, между двух частных угодий, хлебнул из фляжки чистовского коньяка и, перекрестившись, пошел на разведку.
Коттедж стоял особняком в сорока метрах от крутого спуска. Его охраняли сплошная бетонная ограда, злобная овчарка и трепаная рыжая дворняжка, ее подруга. Капитально освещенный двор не давал ни малейшей возможности проникнуть в дом незаметно. Идти же в открытую означало провалить операцию в самом ее начале. Мою душу немного согрел вид старого трухлявого дерева, что умирало на взгорке недалеко от забора. Если верить моим ботаническим познаниям, называлось оно осиной. Подойдя ближе, я внимательно изучил растение. В обхват толщиной, осина стояла точно напротив дома. Идея мне понравилась, и захотелось немедленного ее воплощения. Еще раз осмотрел ствол. Гнилое-то оно гнилое, но без постороннего вмешательства простоит еще год, если не больше. Но без помощника мне не обойтись.
Из ресторана я позвонил Юрке, на мое счастье, он оказался дома и, кажется, обрадовался, услышав меня. Наверно, Ефимов провел с ним беседу.
- Твой драндулет на ходу? - с места в карьер начал я.
- Да, а ты где?
- На набережной, в частном секторе, возле ресторана. Слушай внимательно, возьми дубинку, ножовку и немедленно приезжай, нужна помощь.
- Через полчаса буду, жди.
Точно в назначенное время он прибыл и услужливо протянул мне плотницко-милицейский инструмент. Одет он был подобающе, в камуфляжную куртку и высокие шнурованные сапоги.
- Машину оставь здесь. Пойдем!
- Куда? Что я должен делать?
- Пустяки, деревцо одно нужно спилить. А вообще-то чем меньше ты будешь знать, тем легче будет в суде.
- Что-о-о?'
- Не бойся, Маруся, я Дубровский. Ты памперсы-то надел? А то брюки жалко.
- Конечно, еще и тебе прихватил. А если серьезно, то что нам предстоит?
- Тебе, Юрок, стоять здесь и смотреть на этот шикарный домик. Тебе хорошо его видно?
- Достаточно. И долго я на него должен глядеть?
- Смотри по обстановке, но когда я в него войду, ты должен подогнать тачку к воротам и ждать меня. Все понятно?
- Абсолютно. Бог в помощь.
Гнилушку я подпиливал по всем правилам лесных вальщиков, направленно выпиливая клин, чтобы лесина рухнула в строго заданном направлении. Мне на подмогу пришла метель. С одной стороны, она ограничивала видимость, а с другой, мела в нужную сторону. Трижды я прерывал работу, пытаясь столкнуть осину, но она все еще стойко держалась, сопротивляясь моим муравьиным толчкам. В конце концов я решил, что дальше пилить становится опасным для моего здоровья. Поднатужившись, я приналег на ствол. С треском и кряхтением уродина пошла в последний путь. Сухая крона, шарахнувшись о крышу, разнесла ее вдребезги, а основание ствола, отыграв от покосившейся бетонной панели забора, повалило ее. Путь был свободен, истошно затявкали, завыли собаки. Не теряя ни минуты, несколько метров я пробежал по стволу, потом спрыгнул и затаился под парадным крыльцом. В доме стояла гробовая тишина, но уже через полминуты она взорвалась криками и плачем. Захлопали и двери. А на меня набросилась рыжая шавка, более обаятельная, чем ее авторитетная подруга, поспешившая ей на помощь. И ту и другую я угостил собачьим паралитиком и затянул поглубже под крыльцо. Первыми выскочили два парня, судя по всему охранники.