- Скажи мне, сынок, - подлив остывшего кофе в коньяк, попросил я, - ты тут пел, что Марат глядел на Наташку, как на шавку?
- Ну да.
- А потом, во время пирушки, перед тем как девке исчезнуть, ни с того ни с сего начал пальпировать ей задницу?
- Он не пальпировал, он чуть ей под юбку не залез.
- Отлично! С какой стороны?
- Сзади, со спины гладил.
- И как она реагировала?
- Как? Хихикала, вроде смущалась, отталкивала.
- А он?
- Гоготал гусем, нам подмигивал.
- Ясненько, лопухи.
- Кто лопухи?
- Ты и твой подельник Валера. Кстати, где он?
Витек засуетился, заерзал на заднице. Отворотил физиономию. Вопрос ему явно был неприятен, а значит, для меня в нем таилась опасность.
- Так где Валера? Не слышу.
- Не знаю, - как можно беспечней ответил он. - Вы давайте наливайте коньяк. Маманя еще принесет.
- Не понял, Витек? Не расслышал тебя? - Ласково и любовно я погладил его колено. - Колись, браток.
Парень побелел в предчувствии боли и торопливо залопотал:
- На работе, не знаю... уехал...
- Ну?
- Не зна-а-аю... Он к вам поехал.
- Куда ко мне?
- В ваш город, по адресу в паспорте.
- Зачем? - Мои худшие опасения сбывались.
- За-а-аложников брать из в-ва-ашей семьи.
- Зачем? - методично и зло добивал я жертву.
- Чтоб вы баксы вернули, а-а-а! Бо-о-ольно!
Он вдруг застыл, удивленно глядя поверх меня. Я обернулся, но увидел только пустую скамейку тети Софы. И вдруг красно-черные круги поплыли по серому звездному небу.
Ночь кромешная. Тьма могильная. Запах такой же, могильно-гнилостный. Разложение зловонно до удушья. Сам я лежу на чем-то твердом и осклизлом. В этой слизи я весь. На затылке слизь теплая. Я знаю, это кровь. Но откуда? И вообще, где я?
На дрожащих, как бледные поганки, руках я подтянулся, стараясь привстать, и тут же темнота- опять скрутилась в спираль, со стоном опрокинув меня назад, в гнилую жижу забвения. Придя в себя во второй раз, я действовал осмотрительней. Просто лежал в прелом дерьме, пытаясь пересилить тупую, гнетущую боль в затылке, силясь хоть что-то вспомнить. Начиная с пустой скамейки тети Софы, я как бы отмотал пленку событий обратно и чисто логически вывел, что в конце нашего разговора меня кто-то тюкнул полешком по темечку, и, как говаривал Валера, тюкнул качественно.
Не торопясь я согнул и разогнул ноги - они шевельнулись. Это радовало, придавало оптимизма. То же самое с руками. Правая болела в предплечье, но, вероятно, от ушиба, не более. Хуже обстояло с шеей. Повернуть ее я практически не мог. О голове и говорить не приходилось - она гудела, как колокол, сброшенный атеистами с колокольни. Однако долго лежать в дерьме сил не было. Сантиметр за сантиметром я группировался, понукая побитое грешное мое тело осторожно и расчетливо сесть, опереться на трясущиеся руки и не двигать головой.
Сигареты, зажигалка и деньги исчезли. Постепенно передвигаясь, я, как мог, обследовал свою темницу. Гнила и разлагалась картошка, в зловонную кучу которой я вляпался. Тщетно я искал лестницу. Ее, очевидно, после моего заточения убрали. Кое-как примостившись на дырявом ведре, я попытался думать. Получалось плохо. Вернее, не получалось совсем, потому что пульсирующие глухие удары боли бомбили череп.
Сверху послышался шум отодвигаемого люка, но свет, как я ждал, появился позже, лишь когда подняли вторую, внутреннюю крышку. В ярком, слепяще-белом квадрате появилась испуганная голова хозяйки.
- Мужик, - позвала она негромко, - живой?
- Как твой прадедушка, черт возьми!
- Вылазь, пока никого нет.
Я прикинул на глаз высоту. Выходило, что до края лаза метра три с гаком. Прыгать я был не в состоянии.
- Как я вылезу, глупая женщина?
- Господи, свалился на мою голову!
Над краем лаза появилась лестница, а секунду спустя воткнулась в гниль погреба.
- Вылазь быстрей.
Дохлым тараканом я пополз по шаткой, хлипкой лестнице наверх.
- Господи!... - охнула Катерина, оглядев меня и вонючее картофельное пюре, стекавшее с футболки, брюк и головы. - Давай в баню!
Она провела меня в надворную пристройку.
- Помойся. Сейчас принесу переодеться.
Через пять минут я стоял отмытый, в трусах и больше всего хотел домой к Ленке. Женщина притащила шмотки, полбутылки коньяку и деньги.
- Надевайте в темпе, это вещи сына.
- А где он сам?
- Соседка была, врачиха. Хирург на пенсии. Укол всадила. Спит.
- Это ты меня приложила?
- Роман, дружок Витьки. Уголовник. Я его сама боюсь.
- Хорошая у тебя баня. - Я присосался к бутылке. - Может, вдвоем попаримся?
- Одевайся быстро и делай ноги. Сейчас Роман вернется, он тебя попарит. Мало не покажется.
- Вас понял. Удаляюсь до лучших времен.
Сыночкины штаны пришлись впору, майка тоже. Туфли от дерьма отмыл свои.
- До встречи. Кстати, где мой кейс?
- Да пошел ты... Роман забрал.
- Жаль! Придется вернуться.
Я уже открывал калитку, когда появилась и резко тормознула "Волга". Сразу ощетинившись тремя дверцами, она высадила трех пассажиров.
Романа я вычислил тут же. По радостному блеску его глаз питекантропа понял: будет бить. Самый молодой, парень лет восемнадцати, отошел от них, вероятно предпочитая наблюдать со стороны. Другой, худосочный, прыщавый, немного постарше, бодро подначил:
- Товарь его, Рома!
Сваренная из металлических прутьев калитка была довольно массивной и открывалась вовнутрь. Запрыгнув во двор, я с размаху заехал ею Роме по роже. Очумевший, он отлетел к машине, беспомощно вытирая бегущую из рассеченного лба кровь. Но это продолжалось считанные секунды. Парень зверел на глазах, подстрекаемый к тому же прыщавым недорослем.
- Мочи его, Рома! Я подмогну! - От нетерпения придурок приплясывал на месте.
Мне стало тоскливо, как евнуху в гареме. Отчетливо я понял: уже избитому, мне с ними не справиться.
Помощи ждать было неоткуда. Однако она пришла.
- Роман, я милицию вызвала, - громко, спокойно, без всякой паники сообщила Катерина, подходя к ограде. - Тебе лучше чухать отсюда, и поскорее. Так что, Олег, забирай своего бультерьера и исчезни со скоростью звука. Разборок мне здесь не надо.
В рядах нападавших произошло некоторое замешательство.
Видя, что молодой скрепя сердце двинулся к машине, тем самым подав знак к отступлению, я шавкой забрехал вслед:
- И маг отдайте, крысятники!
- Что-о? - Садившийся было в машину Роман остановился, и я пожалел, что так не вовремя тявкнул из-под крыльца.
- Ничего, - вмешалась хозяйка. - Двигайте отсюда.
Плюнув в нас выхлопом, сердитая "Волга", с визгом сдирая протектор о рашпиль асфальта, помчалась по улице. Однако номер я заметить успел.
- Спасибо!
- Не за что. Они мне самой надоели до чертиков. Вон где сидят. Дружки Витькины. Заметут их когда-нибудь и Витьку тоже.
- Заметут, - согласился я.
- А ты-то что радуешься? Одного поля ягода.
- Поле у нас у всех одно, а вот ягодка у меня послаще. Только пробовать некогда, мне тоже сматываться надо. Сейчас менты явятся.
- Не явятся.
- Но ты же...
- Никого я не вызывала. Олега на понт взяла.
- Он кто?
- Начальничек... босс!
- Пацан?!
- Да, у этого пацана папаша...
- Кто?
- Ладно. Все. Дергай, красавчик!
- Позвонить-то можно? Межгород.
- Телеграф на Шота Руставели. Недалеко.
- А зачем дом продаете?
- Тебя не спросили. Шевелись давай!
- А с Витей попрощаться?
- Я тебе попрощаюсь! Двигай отсюда! - уже зло выкрикнула Катерина. Разозлился и я.
- Слушай, черноголовая, ублюдки из банды твоего сыночка, может, как раз сейчас силой увезли мою Ленку. Похитили, понимаешь? И если это подтвердится, тюряги твоему ублюдку недоношенному не миновать. При удачном ведении дела - и тебе. Я ясно излагаю?
Она заморгала бездумно и беспомощно.