– Ну ничего, сейчас дядя милиционер принесет тебе шоколадку.
– Мент поганый? – с ходу спросила она.
Я обалдел:
– Почему же поганый?
– Папанька всегда так говорит. А еще говорит – мусор поганый.
– Твой папа говорит плохо. А что за кашу пихал в замок тот мальчик, Славик?
– А это не он пихал, он только смотрел, а кашу из клизмы в замок выдавливал Сережа.
– Какой Сережа?
– Который газеты носит. Он думал, что мы не видим его, а мы со Славкой все видели и клизму потом взяли, когда он ее выбросил.
– А где она?
– Клизма? У меня в сумке.
– Подари ее мне.
– Не могу. Я дежурная медсестра.
– Ну и отлично. Я тебе дам денег на две новые клизмы. Мединструмент всегда должен быть новым. Держи. – Я протянул ей десятку и взамен получил грязно-желтую грушу с отбитым пластмассовым наконечником. Наташкин потенциальный пациент был бы только рад нашей сделке.
– А что это вы с клизмой делаете, гражданин Гончаров? – резко и подозрительно спросил склонившийся над нами сержант.
– Играем, – глупо ответил я.
– Ага, играем, – поддержала меня семилетняя бестия, крепко зажав в кулачке десятку. – Я сейчас дяденьке буду промывать кишечник.
– Вот как, – задумчиво протянул сержант. – На, девочка, держи свой шоколад, а с незнакомыми дяденьками больше не играй, хорошо?
– Хорошо.
– А вам бы, Гончаров, лучше уйти отсюда подобру-поздорову. Не нравится мне это. Попахивает чем-то.
– Поменяйте носки.
– Что?
– Сдачу оставьте себе, – уже в арке ответил я.
Отлично, везет же дуракам. С первого же раза и в яблочко. Жаль только одного: потери статуса инкогнито. Сержант накрыл меня сразу. Я уверен на все сто, что обо мне он доложит в первую очередь. И про девочку, и про шоколадку, и про клизму конечно же не забудет. Ну и черт с ним. Главное, начало положено. Я ухватил за хвостик какую-то мышку. К какой крысе она меня приведет, это уже вопрос.
В ближайшем почтовом отделении я нашел начальницу, унылую и сутулую, как жизнь старой девы.
– Добрый день, – приветливо поздоровался я.
– Что вам нужно? – бесцветно спросила она.
– Почтальон по имени Сергей.
– Он на сортировке, подождите.
– А может быть, я сам…
– Посторонним вход воспрещен, – бесстрастно и бескомпромиссно проговорила она, ни единым мускулом при этом не шевельнув.
Разбитной приблатненный пацанчик лет четырнадцати появился через десять минут. За собой он тащил сумку на колесиках, беременную разнообразной прессой.
– Пойди сюда, голубок, – грязно улыбаясь, поманил я его пальчиком. По тому, как он съежился, я понял, что взял в разговоре нужную тональность.
– Что тебе? – немного осмелев и обнаглев, подошел он ко мне, вихляясь. Ухватив парня за нос, я пригнул его к земле. Он загундосил, то ли жалуясь, то ли возмущаясь.
– Ты зачем замок испортил, гаденыш?
– Какой замок? Отпусти.
Отпустив сопливую носопырку, я ухватил малого за ухо и, медленно выворачивая, ласково спросил:
– Ты не знаешь какой?
– Не знаю. Отстань, больно.
– А будет еще больней, в камере всегда больней. Есть у нас сержант, дядя Коля, он любит делать больно плохим мальчикам. Сейчас пойдем к нему.
– Не надо, – захлюпал мальчишка.
– Тогда рассказывай, зачем испортил замок.
– Я ничего не знаю.
– Тогда пойдем. Дядя Коля тебя ждет не дождется. Колись, говнюк.
– Это не я. Я ничего не знаю.
– Кто знает?
– Не знаю!
– А этот клистир тоже не твой?
– Не мой.
– Только отпечатки пальцев на нем твои, усек, шелудивый? А в остальном с тобой разберутся в камере предварительного заключения. Может, девочку из тебя сделают. И выйдешь ты оттуда уже не Сергеем, а какой-нибудь Снежаной или Серафимой. Тебе как больше нравится?
– Никак, я все скажу, отпусти ухо.
Все-таки никудышный я психолог. Поверив ему, я отпустил ухо. Подскочив козлом, он еще в воздухе заработал ногами и задал бешеного стрекача. Гнаться за ним было бесполезно. «Ну да ничего, – успокоил я себя. – Не сегодня так завтра проявится, а ночью я наведаюсь к нему домой. С чисто превентивной целью».
На сегодня – все. Недовольный собой, я отправился к родному очагу и вечно голодному коту.
Это вошло в привычку, поднимаясь по лестнице, шагать тихо, а перед тем, как вставить ключ в дверь собственной квартиры, несколько секунд постоять молча. Вот и сейчас на несколько мгновений я затаился, слушая жизнь подъезда. Кажется, тихо. Открыв дверь, я вошел и остолбенел.
Прямо передо мной на низком стульчике в передней сидел полковник Ефимов.
– Вы как открыли дверь? – невольно вырвалось у меня.
– Было бы что открывать, а уж как? Это нетактично с вашей стороны – задавать подобные вопросы. Значит, клоун Гончаров снова на манеже. Значит, вновь меня ожидают ночные кошмарики? Но я думаю избежать этого. И знаешь как?
– Наложить запрет на мою деятельность, не пролонгировать лицензию.
– Умный ты, Гончаров, ну прямо как я в юности. Сколько времени?
– Шестой час.
– Ну и ладненько. Будем считать, что вечер я посвятил тебе.
– Благодарю вас, Алексей Николаевич. У меня для вас сюрприз.
– Начинается. И откуда ты свалился на мою седую голову?
– Осторожно, стульчик развалится, а сюрприз настоящий, его вам передал один наш знакомый.
Из тайничка я выудил массивный золотой перстень-печатку с вензелем «Ане» и протянул полковнику.
– Это что, взятка?
– Какая же это взятка, когда на перстне ваши инициалы. К, тому же вещь не моя, я просто выполняю поручение известного вам лица.
– Хорош, собака.
– Кто, мастер?
– Нет, изделие. Гляди-ка, как раз впору. Если от чистого сердца, то заберу.
– Носите на здоровье.
– Я чего пришел-то?..
– Вот и я думаю…
– Не хами, особенно старшим по званию.
– Да нет у меня никакого звания, полковник, отставной козы барабанщик.
– Вот и я думаю, не пора бы тебе пересмотреть свое поведение и место в обществе?
– А я уже пересмотрел и пришел к выводу, что я-то как раз на своем месте. Водку пить будете?
– Буду. Чего это ты сегодня ошивался возле дома Крутько?
– Да так, гулял, озоном дышал.
– Чего надышал?
– Ничего существенного. Зря день пропал.
– Не думаю. Серые «девятки» дарят не каждый день.