Выбрать главу

- Сколько?

- Я же тебе русским языком сказала, с рецептом не найти.

- Сколько оно действует? Продолжительность? Характер?

- Я же тебе сказал, это сон Шахерезады сроком на пять часов, причем безо всяких неприятных последствий.

- Держи. - Из внутреннего кармана трусиков она вытащила деньги. - Здесь полтинник, гуляй, лесбиянка.

- Какая лесбиянка, ты о чем?

- Все о том же, только лесбиянка, претендующая на мужскую роль, может машинально спутать глаголы "сказал" и "сказала". Теперь я поняла, кого ты ищешь. Ну будь здорова, Констанция-Константин.

- Да пошла ты в... Подстилка вонючая.

- Всего доброго, гомосексуалистка драная, мужик с влагалищем.

Плюнув под ноги, она сбежала вниз, а я со смехом подумал, что сегодня мне только и не хватает побывать в шкуре гермафродита.

Трио на берегу, кажется, исполняло последние такты. Осторожно обходя ревущие, кричащие и стонущие пары, я подбирался к Галке, не имея представления, с чего начать разговор. Подошел я к ним не вовремя, как раз к бурным заключительным аккордам коды.

- Галка, - негромко позвал я двадцатилетнюю рыжую и красивую девку, когда она выходила из воды.

- Ну Галка, и что? Кто ты такая, я уже знаю, сообщили. Для тебя я интереса не представляю. Лесбийская любовь не моя стихия. Ищи, милая, других.

- Да я не затем. Ширнуться хочешь?

- Хочу, но не с тобой. Поезжай на западный пляж, там твоих единомышленников из общества сексуальных меньшинств хоть ж... ешь, а мне не мешай работать.

- Ты чего болтаешься? - над ухом раздался гнусный голос подонка Кураса. Хоть одного подцепила?

- На, подавись. - Я протянул ему Веркину купюру.

Он внимательно и долго ее рассматривал и мял.

- Еще понюхай, может, узнаешь, откуда ее достали.

- А ты мне тут базара не устраивай, а то...

Не договорив, мерзавец пошел дальше по кругу, собирая дань с проституток и их дружков. Галка стояла рядом. Набросив на плечи махровый халат, она нерешительно мялась, кажется желая продолжить разговор.

- Ну че, подруга, кольнемся? - продолжил я начатую мысль. - Отдохнем немного.

- Да в принципе можно. Бабок я ему сегодня до хрена отдала. Можно отвязаться. А у тебя че? Травка или порошок?

- И то и другое, но есть и покруче. В натуре вчера первый раз попробовала и поняла - полный финиш. Я читала характеристику - прикол. Я сама в одной больничке пашу, ну в такой, знаешь, для сверхновых русских. Короче, три дня назад закупил наш лекарь целую коробку. Таблетки выдает только сам и только под роспись, но я-то медсестра, а какая медсестра не об... доктора? Короче, насобирала я кое-чего. Идем?

- Куда? Давай здесь.

- Не, мы забалдеем, растащимся, и нас обшмонают. Ты знаешь, сколько стоит одна таблетка? Двадцать долларов. Вот так, коза.

- А кайф козырный?

- Мне теперь никакого порошка, никакой травки близко не надо, только эти французские таблетки.

- Уговорила, пойдем. Знаю тут одно местечко, только без глупостей. Начнешь меня облизывать, сразу крикну Кураса, и угодишь ты прямо к Жорику.

- Это который тебе матку вывернул? - пошел я на пробную провокацию и понял, что поспешил.

Она захлопнулась, как дверь сейфа, тихо, но капитально. Сразу сломавшись, тупо побрела к воде. Жалкая и вместе с тем до омерзения отвратительная.

- Ну, идем, что ли? - крикнул вдогонку, пытаясь грубостью исправить положение.

Но все было бесполезно. Наверное, ей казалось, что ее моральная и физическая неполноценность видна всем.

- Постой, дуреха. - Догнав ее у самой кромки воды, я преградил ей путь. Послушай, Галка, я могу ему за тебя отомстить. Я сделаю так, что он совсем не захочет жить. Он будет лизать твои пятки, просить прощения при всех и у всех, кого обидел.

- Брехня! Он никого не боится. Он всегда вооружен. Он не человек! Да, я знаю, что и я не человек, но плохого никому и никогда не делала... Кроме себя и матери.

- Успокойся, пойдем в твое потайное место, там все и обговорим. И не бойся меня. Никакая я не лесбиянка, клянусь тебе. Придет время, и ты убедишься в этом сама.

- Ладно, идем, только осторожно, чтобы никто не видел. Это место знали только двое - я и Генка.

Если бы я был лошадью, то весь блядский пляж сейчас бы слышал, как у меня ухнула селезенка. Боясь спугнуть, не задавая больше вопросов, я послушно шел за ночной феей, чуть осветившей мне перспективу моего дела. Три сосны, упавшие внахлест, образовали нечто вроде шалаша, причем дальний и глубокий его угол был выстлан чем-то мягким и сухим. Это было тем более кстати, что у реки становилось холодно, а шелковая комбинация и легкий халатик грели весьма относительно.

В полной темноте, забившись в этот самый непродуваемый угол, мы тесно прижались, вколачивая друг в друга крупный, бивший нас озноб. Где-то сбоку щелкнул выключатель, и наша пещера осветилась слабым желтым светом подвесной "электромыши".

- Да у тебя тут полный комфорт? Прямо как в баре "Будь как дома".

Она вздрогнула, на минуту перестав дрожать, а после ее заколотило с новой силой. Она отстранилась от меня, настороженная, готовая ко всему.

- Ты там бывала?

- Приходилось, а что?

- Нет, ничего. Давай твои колеса.

- Держи.

- А сама?

- Нет, я только после тебя.

- Тебя как зовут?

- Констанция.

- Имя чудное. Ты первая их глотай, я только после тебя.

- Пожалуйста. - Упрятав две горошины под язык, я имитировал несколько глотательных движений, всем своим видом рисуя, что я на пути к блаженству. Однако повторять она не торопилась, видимо ожидая реакции моего организма.

- Пей, дуреха, чего боишься? Зачем мне тебя травить? Какой смысл? Дай чем-нибудь укрыться.

- Сейчас.

Наконец-то, проглотив таблетки, она протянула мне малиновый пиджак.

- Откуда он у тебя? - чувствуя, как начинает кружиться голова, безразлично спросил я.

- Да так, был у меня один знакомый. Оставил случайно.

- Кто это и когда?..

И тут я с ужасом обнаружил, что таблетки под языком растворились без следа, а значит, через пять минут растворюсь и я, отпустив только что выловленную рыбку.

- Кто и когда? - требовательно и пьяно повторил я.

- А тебе-то какое дело? - глупо улыбаясь, спросила проститутка. - Может, это мое личное дело и самая сокровенная тайна. Крутые колеса, я уже плыву.

- Как его зовут? Чучело, говори же.

- Ничего никому не скажу. Констанция, милая, он любит меня, а я его, а тебя он не любит. Он не любит костлявых баб. Ты же костлявая, а я мягонькая. Вот потрогай вот здесь и здесь. Приятно? Поцелуй меня, моя хорошая, ну поцелуй, пожалуйста, делай со мной все, что ты хотела, я тоже тебя лю-ю-блю... Ну давай, я разденусь вся.

- Заткнись, параститутка, - выворачивал я язык в необъятном небе, улетая в неотвратимом блаженстве.

- Зачем ты так, милая, - слюнявилась улетающая следом соседка. - Не надо, мы же обе проститутки, мы одной крови...

Из блаженного оцепенения меня вырвал истошный вопль. Еще не проснувшись, я открыл глаза и не сразу понял, что происходит. Прямо надо мной с широко распахнутыми глазами стояла полуголая женщина. Даже при сером свете раннего утра я уловил, куда направлен ее взгляд. А направлен он был именно туда, куда и должна смотреть баба, если, конечно, она настоящая. С этим все понятно, но почему такой ужас написан на ее физиономии, что страшного для себя она могла там увидеть?

Невольно я перевел свой взгляд на предмет, так испугавший ее. Убедившись, что все мое богатство в полном порядке, я спросил:

- Ты че орешь, никогда не видела?

- Но, Констанция, ты гермафродитка?

- Какая Констанция? - Наконец-то я все вспомнил и заржал сытым жеребцом. Я-то Константин, а ты, дура, могла бы поправить халатик, а то и присесть на секундочку, эка невидаль для тебя. Что молчишь-то?