– Вам я приготовлю, а насчет себя воздержусь, – проходя за стойку, объявила она. – Я все-таки на работе. Сейчас должен появиться бармен, и я бы не хотела лишних и ненужных разговоров.
– Вот оно что. А я-то думал, что вы и есть бармен.
– Нет, я хозяйка этого заведения, – выставляя передо мной запотевший стакан и садясь напротив, улыбнулась она. – Что, не похожа?
– Что вы говорите! – деланно изумился я. – А на вид вы такая простая и добрая.
– Я и есть простая и добрая, почему я должна быть другой?
– Как акула капитализма и эксплуататор наемного труда, вы просто обязаны быть жадной, жестокой и желчной. Вас как зовут?
– Это так важно? – прикуривая сигарету, усмехнулась она.
– Конечно. Для меня это важно, – с жаром заверил я ее. – Теперь я буду посещать только ваш бар. Меня зовут Костя, можно просто Кот.
– Ого! – вздернула она крутую тонкую бровь. – Начало многообещающее, и мне не остается ничего иного, как тоже назвать свое имя. – Привстав, с легким полупоклоном она протянула мне руку: – Наталия Федько.
– Константин Гончаров, – также привстав, назвался я, облобызал ее ручку и почему-то шаркнул ножкой.
– Однако вы, господин Гончаров, совсем не промах, и я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что вы симулянт и ваша якобы травмированная нога не более как предлог.
– Вы даже не представляете себе, как ужасно она болит, но, как настоящий мужчина, эту боль выказывать я не вправе. К тому же, видя вас, я забываю обо всем на свете. – Выплюнув всю эту кучу словесного мусора, я уставился в окно и, словно очнувшись, резко спросил: – Зачем вы врете?!
– Что?.. То есть как?.. – приоткрыв ярко накрашенный рот, захлопала она ресницами. – Простите… Вы о чем?..
– Все о том же, – жестко, с многозначительной улыбочкой ответил я. – Вы врете и врали, когда заявили, что в прошедшую среду, в ночь ограбления банка, вы не работали!
– Какая глупость! – придя в себя, заговорила она. – Кто вам это сказал?
– Мне никто не говорил, – продолжал напирать я. – Я сам это видел. В баре горел свет и виднелось несколько фигур.
– Не может такого быть, – категорически заявила она и, скривив губы в недоброй улыбке, добавила: – А вы не простой Кот, вы Кот Базилио. Допивайте свой коктейль и уходите, тем более уже собираются сотрудники. Вон и Анастасия Леопольдовна идет.
В открывшуюся дверь, опасливо и почтительно глядя на хозяйку, прошмыгнула старушенция с морщинистым лицом и повадками искушенной и опытной алкашки. Увы, кажется, моя темная карта бита. С сожалением и досадой я покидал уютный бар.
– Вы забыли про больную ногу! – язвительно крикнула она мне в спину, а я только махнул рукой и хотел хлопнуть дверью, но и тут не повезло: не позволил амортизатор.
В расстроенных чувствах, жалкий и посрамленный, я вернулся домой и, не отвечая на дурацкие вопросы супруги, заперся в кабинете.
Тесть появился только в восьмом часу. Возбужденный и значительный, он вытащил блокнот, усадил меня напротив и, перелистывая страницы, доложил:
– Проверяющий Юрий Кондратов убит из оружия, принадлежавшего охраннику Демину, находившемуся на посту. Найденная пуля девятимиллиметрового калибра соответствует его пистолету системы Макарова. Кроме того, в стволе этого пистолета присутствуют следы выстрела.
– Прекрасно, – уныло похвалил я. – А что с Голубевым?
– Голубев в ту ночь ночевал дома, и это подтверждает жена. Как только его поставили в известность, он тут же приехал в банк.
– Как он отнесся к произошедшему? Его реакция?
– Сам я там не был, но говорят, что ему чуть ли не вызывали «неотложку».
– Так оно и должно быть, – вяло прокомментировал я. – Другого я не ждал.
– Теперь что касается сигнализации. Действительно, там две цепи, одна общая, а другая стоит на сейфовой комнате, и обе они задействованы на милицейский пульт. Однако сработала общая, та, что контролируется на посту.
– Значит, все просто и ясно, – совсем упал я духом. – Этот самый охранник Демин, на секунду очнувшись, увидел убегающего Кондратьева, благополучно его пристрелил и поднял тревогу. Ловить в той воде нам больше нечего.
– Да, все склоняются именно к такой мысли, разве что…
– Тесть любимый, говори уж, коль начал.
– Против этой версии решительно настроены медики.
– А кто они такие и почему они против?
– Они говорят, что после удара такой силы Демин скоростным транзитом отправился к праотцам. Он не то что очнуться, он ногой дрыгнуть не успел.
– Много они понимают, – в сердцах сплюнул я. – У человека всегда есть внутренний, неподвластный ему резерв. Орудие убийства нашли?
– Нет, но предполагают, что это был молоток, Демину он проник в мозг.
– Ему крупно не повезло.
– Мне тоже так кажется. Костя, предположим, что все было так, как мы думаем, но как тогда объяснить убийство Голубева? Ведь не за просто так его пытали.
– Кто его знает, – неопределенно ответил я и до хруста в костях потянулся. – Алексей Николаевич, вам не кажется, что пришло время ужина?
– Кажется. Кстати, господин Ищенко, заместитель Голубева, сумму вознаграждения за поимку грабителей оставил без изменений.
– Это он вам сам сказал?
– Нет, но такую информацию я получил из компетентных источников.
– Дай бог ему здоровья. Интересно, чем Милка нас сегодня будет кормить?
– Кому что, а вшивому баня. Я вижу, что ты совершенно охладел к этому делу.
– Вы абсолютно правы.
– Но почему?
– Да потому, что и так все ясно. Орудовал Кондратов со товарищи. Кондратов убит охранником, а сообщники скрылись.
– Скрылись. Но скрылись с деньгами, а это для нас самое главное.
– Что-то не улавливаю, – наивно ответил я. – Нельзя ли поподробнее?
– Ищенко больше переживает не за шефа, а за потерянные деньги, – досадуя на мою непробиваемую глупость, повысил голос тесть. – Ты понимаешь мою нехитрую мысль?
– Понимаю, но что-то не хочется мне всем этим заниматься.
– Можно подумать, у тебя есть счет в Швейцарии.
– И не один. Алексей Николаевич, мне кажется, что нам пора двигаться в сторону кухни. Мой нос учуял жареную картошку, а если перед тем, как к ней приступить, мы хорошенько закусим огурчиком, то будет восхитительно.
– Было бы что закусывать, – недовольно проворчал он.
– Мне показалось, что в верхнем ящике вашего стола что-то пищит.
Вечером следующего дня я стоял у подножия небольшого утеса, где так любил бывать Алексей Михайлович Крюков. Покрыт он был травой и буйным кустарником, а кое-где даже торчали слабосильные деревца. Заходящее солнце било прямо во фронт, явственно выделяя известковые обнажения, и в их массивах отчетливо виднелись черные дыры пещер и гротов. Всего я насчитал их полтора десятка, но это только видимых, а сколько их скрывается за цепко сплетенным кустарником? Сколько порушено временем и ветрами? Об этом можно только догадываться. Что и говорить, неразрешимую загадку задал мне поп. И не только мне, если брать во внимание смерть Марии Андреевны. Кому-то эти церковные канделябры и купели очень и очень понадобились. Но кому? Кто, кроме старых сельчан, знал о тайне священника Крюкова? Да кто угодно. Наверняка те же реставраторы были в нее посвящены. Реставраторы… Это я как-то упустил, а напрасно, здесь есть отличная пища для размышлений. Допустим, что они, услышав эту историю, развернули буйную деятельность и пустились во все тяжкие вплоть до убийства старой учительницы. Но они ведь до сих пор ничего не нашли. И это дает основание предполагать, что поиски продолжаются. Вот только где? Наиболее вероятными местами захоронения я бы обозначил три точки: сама церковь, настоящий утес и дом священника. В церкви только что прошел ремонт, и надо думать, что реставраторы все облазали с особенным пристрастием. Вести поиски без специальной техники в норах утеса – занятие бесперспективное. Значит, остается поповский дом.