Через день я не выдержал и пришел опять требовать деньги, и тут он выставил мне такую фишку, что я потерял дар речи. Во-первых, как он сказал, расписка взята насильно и писал он ее только ради спасения жизни, и во-вторых, самоубийство Лагина - вопрос спорный, и надо об этом сообщить в следственные органы.
- Значит, и старик на твоей совести, подонок?
- Нет, клянусь! Шувалов сделал это по собственной инициативе, я сам узнал об этом уже после похорон. Дай попить!
- Рассказывай!
- Наглость Авдеенко поражала. Преспокойно взять у меня двести миллионов, а потом показать кукиш? Нет! Такого я потерпеть не мог! Весь следующий день потратил на то, чтобы узнать все о его семье, распорядке дня, круге знакомых и друзей, привычках.
Всю ночь я просидел, обдумывая план мести, в малейших деталях проигрывая возможные непредвиденные ситуации и исключая любую возможность прокола. Для меня Авдеенко был равнозначен смерти, потому что я по уши увяз в собственном дерьме и вконец запутался. Этот узел было необходимо разрубить.
В квартиру Авдеенко с бронированной дверью я проник чрезвычайно просто. Жил он на четвертом этаже пятиэтажки и на работу всегда уходил в одно и то же время - в восемь часов пятнадцать минут. Уже в восемь десять я стоял на лестничной площадке между четвертым и пятым этажом. Внизу, в подъезде стояла моя знакомая и ждала сигнала. Ровно в восемь пятнадцать в дверях Авдеенко защелкали замки, и я сбросил вниз стальной шарик, условный знак для моей знакомой.
- Которую ты с нетерпением сейчас ждешь?
- Нет, ты ошибаешься, не перебивай или больше не вытянешь из меня ни слова! Громко зацокав, шарик полетел вниз. Авдеенко открыл дверь, а моя знакомая истошно во весь подъезд завизжала: "Помогите! Насилуют! Спасите!" Он бросился вниз, а я проскользнул в открытую квартиру и притаился в туалете. Впрочем, это было излишне. Он, не заходя, замкнул тяжелую дверь и преспокойно удалился на работу. А я знал, что вечером Адвеенко обычно заходил в ресторанчик, где ужинал и выпивал немного водки. В моем распоряжении было, по меньшей мере, двенадцать часов свободного времени и чужая, шикарно обставленная квартира. Не откладывая дело в долгий ящик, я разу же приступил к поискам денег и ценностей. Пядь за пядью, начиная с сортира и заканчивая балконом, я просмотрел, простукал, пронюхал всю квартиру, но, увы, безрезультатно! Кроме красного червонца с изображением Ленина, не нашел ни копейки. Ростовщик оказался хитрее, держал деньги вне дома. В час дня, признав свое первое поражение, я прекратил поиски.
Всю прошедшую ночь я почти не спал, поэтому, поставив замок на предохранитель, безмятежно растянулся на хозяйской кровати и вскоре уснул. Проспал до четырех, потом плотно пообедал и уселся перед телевизором. В семь часов меня вдруг начал бить нервный озноб...
- Меня совершенно не волнует состояние твоей нервной системы, этим займется тюремный психиатр, говори по существу.
- Нет, ты должен это знать, чтобы понять состояние моей души и то, что меня толкнуло на первое в моей жизни убийство.
- Я и без того знаю, что тебя толкнуло. Алчность. Жадность. И врожденный идиотизм. Продолжай, осколок Раскольникова! Только короче, чую скоро явится твоя мадам и первым делом начнет в меня палить. Ты уж не обессудь, если в порядке самообороны мне придется ее ухлопать. Ну, что дальше?
- Он пришел в десятом часу. К тому времени я, тщательно уничтожив следы своего пребывания, сидел у платяного шкафа, каждую секунду готовый в него забраться. Как только раздался скрежет дверных запоров, я ужом в него проскользнул. Что-то весело напевая, Авдеенко переодевался. Потом он открыл шифоньер, чтобы повесить в него костюм, который сразу же выпал у него из рук, потому что прямо на него был направлен мой пистолет.
"Спокойно, парень, не надо резких движений!" - посоветовал я.
Выбравшись наружу, я швырнул его на кровать. Как мешок с отрубями, он боком завалился на подушки, дико тараща глаза и позабыв от испуга закрыть рот. Это сделал я сам, причем его же галстуком. Присев на краешек кровати, я сунул ему ствол под нижнюю челюсть и спросил: "Ты когда отдашь мне бабки?"
Он что-то забубнил, согласно кивая. Освободив ему ротовое отверстие, я повторил вопрос.
"Завтра", - сделав озабоченную мину, в очередной раз соврал Авдеенко.
"Твоими завтраками я сыт по горло! Если в течение часа у меня в кармане не будет денег, то твой жизненный путь можно считать законченным, говорю это тебе на полном серьезе. Ты настолько меня вымотал, что терять мне нечего".
На сей раз он задумался по-настоящему.
"Можно я сейчас тебе отдам половину?"
"Чтобы потом опять водить меня за нос и шантажировать? Нет, толстячок, не пойдет! Только сию минуту и не половину, и даже не ту сумму, что я тебе передал, а в два раза больше. Понял? Только на этом условии я подарю тебе жизнь! Оставаться в дураках я не собираюсь. Даю тебе на размышление три минуты".
Я хорошо видел, как прямо на моих глазах ею дебелая рожа покрывается капельками пота.
"Но где же я в половине десятого найду такую сумму? Может быть, завтра?" - жалобно начал скулить он, но теперь-то я его немного узнал. Дать ему спуску означало быть вновь одураченным.
"Нет, батенька, завтраки кончились, и жить тебе осталось только две минуты". Для пущего устрашения я вынул и вновь вставил обойму, дернул затвор и приставил ствол к его виску. Гончаров, ты представляешь, он заплакал самым натуральным образом. Но я оставался непреклонен, подставил к его носу циферблат часов, напомнил, как быстротечно время. За полминуты до казни он раскололся, вытер сопли и согласился.
"Ладно, твоя взяла, за пять лет первый раз Авдеенко посадили на кукан, я проиграл. Сиди здесь, деньги я привезу через час".
"А ты, Авдеенко, весельчак! - сразу разгадав его маневр, рассмеялся я. - Никак не хочешь со мной подобру и живым расстаться. Сидеть здесь и ждать, когда ты явишься с тройкой головорезов? Благодарю! Нет, брат, так дела не делаются! Отсюда ты никуда не выйдешь, пока не отдашь мне уже пятьсот тысяч! А как ты это сделаешь, меня не колышет! Время пошло, а его всего-то полминуты". И хотя я сомневался в своем успехе, выиграл и на этот раз. Он позвонил своему бухгалтеру. Очень коротко и ясно объяснил ему, откуда и как забрать деньги. Потом поставил в известность охрану своей закладной лавки. Более получаса, в сильнейшем нервном напряжении, мы просидели в креслах, не сводя друг с друга глаз. Я боялся, что он подал Кривицкому условный знак об опасности, и тот в любой момент может появиться со свитой киллеров. Адвеенко же опасался за мои нервы и надежность спускового механизма пистолета.
Ровно в половине одиннадцатого раздался звонок в дверь. Не сводя с Авдеенко глаз, я сам пошел открывать. На пороге стоял молодой парень с кейсом в левой руке. Я стоял за дверью, и потому, не заметив меня, он сразу прошел в комнату. Когда с пистолетом в руке я вошел следом, он сразу понял настоящее положение дел. Понял, оценил ситуацию и спокойно поздоровался с Авдеенко. И тут я остолбенел: без видимой причины вдруг голова хозяина дернулась. Дернулась и откинулась на спинку кресла, а во лбу у него появилась дырка. Гость стрелял через карман и глушитель.