- Ты что, на бабе уснул, колом тебя по голове! Я уже уходить собрался.
- Да задремал немного, проходите на кухню.
- На кухне пусть твои алкаши пьют, а меня соизволь принять в хоромах, по высшему классу. Устал я, Костя, до чертиков, расслабиться надо.
Отодвинув меня, он танком пропер в комнату и развалился в кресле возле шифоньера, буквально в метре от своего дитяти. Мне не оставалось ничего иного, как, прибавив звук телевизора, удалиться на кухню в поисках закусона. Вернувшись с подносом через три минуты, я увидел, что полковник мирно посапывает, зажав между пальцами зажженную сигарету. Отличная возможность незаметно выпустить Милку! Осторожно поставив закуску, я на цыпочках подкрался к шкафу.
- Извини, Костя, заснул, - неожиданно остановил меня его голос, - вчера всю ночь не спал.
- Да нет, ничего, я решил вас не будить. А что, какое-то серьезное дело?
- Ага, наливай, дело-то, может, и несерьезное, но паршивое! - Он с отвращением ткнул дымящуюся сигарету в пепельницу, взял почти полный фужер и на одном дыхании, с удовольствием выпил.
- Мокруха, что ли? - последовав его примеру, поинтересовался я.
- Ага, - закусывая приготовленным Милкой салатом, согласился он. Коммерческого директора одной фирмы грохнули, прямо в собственной хате. Причем никаких следов борьбы не обнаружено. Просто дырка в голове.
- Слыхал, а еще говорят, что его компаньон сбежал с крупной суммой денег.
- Не компаньон, а бухгалтер. И удивительно то, что сбежал он, бросив жену и двоих маленьких детей. Это настораживает. Обычно они в таких случаях заранее готовят лежбище. О чем это говорит? Либо его решение слинять было спонтанным, либо он решил бросить семью...
- Либо забрать родственников немного погодя, - закончил я полковничью мысль. - А что за фирма? Опять торгующая воздухом?
- Нет, на сей раз реальная и ощутимая. Ломбард "Заклад".
- И много капусты прихватил счетовод?
- Это кому как! По моим понятиям - много, сто пятьдесят тысяч, но ихний шеф не больно-то расстраивается, значит, для него эта сумма большой роли не играет. А почему это тебя заинтересовало? Может быть, хочешь нам немного помочь?
- А чего тут помогать! Ежу ясно - укокал начальника бух, вот его и берите!
- Умный, прямо нет сил! Только где его брать? Ты нам об этом не расскажешь?
- И рад бы, да у самого проблем выше крыши.
- Рассказывай, но не забывай, что мой стакан пуст.
Плеснув приличную порцию, я поведал ему о сегодняшней аварии и наглых сопляках, навестивших меня.
- Кабы мне твои заботы, я был бы самым счастливым человеком. Им-то тыквы поотрывать труда не составит. Во сколько они явятся?
- Думаю, часов в шесть, но приготовиться надо пораньше, часа в четыре.
- Это понятно даже офицеру милиции. А почему бы тебе к этому мероприятию не привлечь своего старого знакомого лейтенанта Ухова?
- С удовольствием, но в любом случае нужно ваше добро.
- Похвально, Гончаров, благодарю! В кои-то веки сподобился поставить меня в известность. К чему бы это?
- Стареем, Алексей Николаевич, стареем. А с возрастом приходит и осмотрительность.
Телевизор неожиданно замолк, высветив на экране часовой циферблат. И в этой внезапно возникшей тишине особенно отчетливо прозвучал сдавленный, но громкий чих из шифоньера. От неожиданности полковник вздрогнул, вопросительно посмотрел на шкаф, потом на меня и зашелся в гомерическом хохоте. Боже мой, как он ржал! Табун взбесившихся жеребцов ведет себя куда тише. Он весь побагровел, сложился пополам. Из вежливости подхихикивал и я.
- Ой не могу, ну ты, Гончаров, даешь! Держи меня, сейчас описаюсь! Говоришь, стареем? Дай-то Бог каждому такую старость! А чего ты ее туда запрятал? Неужели боишься, что отобью? Выпускай, задохнется баба!
- Ничего, пусть посидит, говорил ей - иди домой, прийти ко мне должны. Так она все тянула. Вот и доигралась!
- Ну теперь-то выпусти, все одно - засветилась.
- Не могу, Алексей Николаевич, всякое непослушание требует наказания. Давайте лучше посмотрим программу "Время".
Нет, не смог я его переболтать и увести разговор в другую сторону. Он вдруг подозрительно на меня посмотрел и, неожиданно согласившись с моим решением, заторопился.
- И то верно, наливай, устал я очень. Выпьем, да я пойду. Не буду вам мешать. Завтра с утра на службу. Кому праздник, а кому будни. Может быть, твою даму сопроводить домой? Я на машине.
- Ну что вы, не стоит!
- Тогда посоветуй ей на ночь остаться здесь. Время позднее, а на улицах полно пьяных.
- Я непременно ей об этом скажу!
В передней он на секунду задержался, зацепил взглядом торчащие из обувной полки голенища женских сапог и, крякнув, вышел. Закрывая за полковником дверь, я с сожалением отметил, что выгляжу в его глазах дураком.
- Он ушел? - Из приоткрытой дверцы высунулся Милкин нос.
- Ушел. Велел передавать тебе привет. Можешь раздеваться, он все понял.
- Какой кошмар, он меня убьет!
- Перестань кривляться! - устало попросил я, заваливаясь на диван в наисквернейшем настроении.
Вполне довольная поворотом событий, Милка закатилась мне под бок.
А может, все это подстроено? - подумал я, засыпая.
* * *
На следующий день ровно в четыре, предварительно позвонив, ко мне явился Макс Ухов с товарищем. Поздравив самих себя с Международным днем солидарности трудящихся, мы скрупулезно обсудили детали предстоящего захвата негодяев и затаились, каждый на своем месте, в ожидании дорогих гостей.
Звонок раздался ровно в шесть часов, что меня немало удивило. Макс замер за дверью, его напарник томился внизу в подъезде, а я, не спеша отперев замок, открыл рот. На пороге собственной персоной стоял знакомый старикашка, водитель "Москвича".
- Мне нужен Гончаров, - задиристо начал он.
- Проходите, - пропуская его, отступил я.
Он сделал шаг вперед и тут же оказался на полу с добросовестно заломленными руками. Бедняга только дрыгнул ножкой и затих, насмерть перепуганный неожиданным пассажем. Зафиксировав стариковское тельце, Макс, прислушиваясь к тишине подъезда, вопросительно посмотрел на меня.
- Да слезь ты с него, конь! Не ровен час - гикнется дедуля.
- А где остальные? - нехотя отпуская добычу, глупо спросил гориллообразный лейтенант.
- Все, Макс, сливай воду, кина больше не будет. Сделали они нас! Вставай, дед. Да не дрожи ты! - поднимая полуобморочного рэкетира, успокаивал я его. - Не бойся, не тронет больше тебя злой мальчик. Где дружки тебя дожидаются? На улице? Кем они тебе приходятся?
Старик только мотал благообразной головой да вращал голубыми слезящимися глазками. Макс влил ему глоток водки, и только тогда наш гость обрел дар речи:
- Никем они мине не приходются. Отродясь их не знаю и на одной версте с ними не сяду. Вчерась, опосля аварии, я в гараже сымал радиаторскую решетку. Глядь, а ко мне в гараж парнишка шмыгает, щенок совсем. Чё, говорит, отец, не в жилу? Расхреначил тачку? Тута тебе одного ремонта больше чем на тыщу будет! А ты, говорит, не виноват, виноватый тот мужик, который тебя зацепил. Только у него блат в ГАИ, вот и нашли крайнего - тебя. Я ему говорю - нет, я сам виноватый, а мужик тот хороший, другой бы на его месте с меня три шкуры содрал, а энтот пожалел, простил. Тогда он мне говорит: хочешь, мол, на ремонт деньги? Я отвечаю ему: а то нет! Кто ж не хочет? Тогда, говорит, пойдешь к нему завтра и возьмешь две тыщи. Одну оставишь себе, а другую отдашь нам, понял? Как не понять, говорю, а он даст? Пацан засмеялся и говорит: мол, не боись, даст и спасибо скажет. Вот я и пришел, а вы меня чуть не придушили.
- Суду все ясно. Когда и куда они должны прийти за деньгами?
- Сказали, чтобы я ждал их в гараже.
- Ну вот и хорошо, иди и жди! - вмешался Макс.