Он взбежал на вершину холма и осторожными шагами прокрался между двух мегалитов, окунувшись с головой, будто в воду, в осязаемо плотный свет. Будь он нежданным гостем, и бесплотное свечение испепелили бы его, но он без помех прошел этот занавес, скрывший от внешнего мира то, что происходило внутри грандиозной ограды.
Сквозь жемчужный туман он видел круглый черный камень в центре внутреннего кольца столбов, пьющий сияние, словно губка воду. Вокруг валуна застыли одиннадцать белых волков. Одно место было пусто, и он занял его, замкнув круг.
Черный камень вспыхнул. Зверей окатила волна слепящего света и схлынула, оставив у алтаря двенадцать человеческих фигур, двенадцать нагих мужчин. Они подняли вверх руки и запели. Все было в этой песне - лунная ночь и степь, радость охоты и вкус крови на языке, наслаждение битвой и краткими минутами отдыха, гордость и единство перед лицом врага, счастье созидания и ярость разрушения.
Вместе с голосами, так сливались и души. Каждый был каждым, а все вместе чем-то большим. Со столбом жемчужного сияния уносились они к небесному куполу и там, в неведомых высях, крохотной каплей вливались в безбрежный океан жизни, единого дыхания, всеобщей сути всех живущих, кативший свои волны от края до края этого мира.
Зоул очнулся от боли в боку. Острый камешек закатился под рогожу и давил на ребро. Юноша повернулся и с трудом разлепил веки. В щели низкой камышовой кровли уже просачивался дневной свет, больно резавший глаза.
-Велики предки, проснулся, наконец, - послышался недовольный голос Савина. - Я уж хотел водицы принести, освежить...
-Чего зря языком толчешь. - Пробасил из темноты Зимер, - сам знаешь, нельзя будить, пока душа на той стороне, может и не вернуться. – И, подумав, добавил , - хотя мне уж и самому хотелось его встряхнуть...
-Ладно, идем, нас давно ждут в пещере. - И Савин выскочил на вольный воздух.
Зимер, не торопясь, поднялся с лежанки, поиграл плечами, разминая суставы, и тоже вышел. Зоулу ничего не оставалось, как протереть глаза и догонять спутников.
С моря дул спокойный, но тягучий и холодный ветер - первый вестник грядущих осенних штормов, волнуя темную и шершавую, как древесная кора, воду бухты. Волны одна за другой выбрасывались на песок. Ветер рвал пену в клочья и бросал в лицо спускающимся к берегу юношам соленую водяную пыль.
У полосы прибоя две черноволосые девушки сидели на перевернутой долбленке, болтая ногами, и чинили растянутую на жердях сеть. Увидев чужаков, обе склонились над неводом, старательно вывязывая узлы, украдкой рассматривая молодых людей, толкаясь локтями и пересмеиваясь.
Савин отделился от спутников, подошел к девушкам и, опершись локтем на перекладину, заговорил.
-Благословенья предков. Девы, проводите до пещеры старших?
-Сам дойдешь, – не поднимая глаз, ответила одна.
-Не видишь, мы заняты, – поддакнула вторая.
-Так хоть скажите, куда идти то.
-Если глаз не потерял, увидишь, – ответила первая, поправив фартук на коленях.
-Под красной скалой она, - добавила вторая, на мгновение оторвав, наконец, взгляд от сети.
-Ну, идите, а я догоню, - повернулся Савин к спутникам.
-Гляди, ждать не будем… - проворчал Зимер.
-Давай, иди, я быстро. – И Савин повернулся к перешептывающимся подружкам. – Девчонки, а вы не знаете…
Зимер недовольно глянул в сторону соплеменника и пошел вдоль берега. Зоул поспешил за ним. Вскоре сзади донесся заливистый девичий смех.
Сын калана догнал спутников на другом конце бухты, у подножия красноватого стланцевого утеса. Чтобы добраться до пещеры, нужно было вскарабкаться по изъеденным влагой камням, к темному устью под нависшей шапкой карниза.
У входа, опершись на исполосованную белыми потеками стену, стоял молодой охотник. Увидев чужаков, он поспешил внутрь, а юноши остались ждать приглашения, вслушиваясь в доносящиеся обрывки слов.
-...слышали... да ждали иного...
-...лесной хозяин, поверженный и...
-...теперь не знаем, за кем шел...
-...без него словно слепые щенки...
-...кто мог пройти так далеко по пути духов...
-...будем внимать тому, что доступно слуху...
-...не о них ли...
-Юноши кайр ожидают, мудрейшие...
-Пусть войдут.
После яркого дня глаза не сразу привыкли к полумраку, царившему под каменными сводами. В круге пылающих факелов, развешанных на резных столбах, сидели семеро – схожие, словно братья. Белые бороды, седые косы, свисающие из-под пернатых куколей, длинные длаки, скрывшие скрещенные ноги. Лица казались знакомыми по вчерашнему вечеру. Внимательные взгляды семи пар голубых до белизны глаз устремились на вошедших.