– Что надо?
Подросток соткался из воздуха прямо перед моим лицом. Впрочем, здесь не было ни лица, ни воздуха, ни подростка. Была лишь моя проекция действительности и знакомого образа.
– Не дури, – я изобразила улыбку, – ты же сама меня позвала, иначе я бы не вошла в лимб так быстро. Так чего теперь злишься?
– Сама?
Она вдруг заорала, плюнув мне в лицо огненным вихрем. Черт…
– Сама?!
Ох, если бы не крем, ходить мне месяц с синей мордой после такой встречи. Как минимум… А так, быть может, все еще обойдется.
– Могу уйти, если нет, – проговорила я, заранее зная, что не уйду, потому что ответы мне нужны, как вода пустыне.
– Нет? – в голосе Алисы послышалась неуверенность.
Призраки, особенно призраки подростков – это еще хуже, чем беременные женщины в середине второго триместра. Вообще не угадаешь, что может прийти им в голову, и какой ветер влияет на перемены их настроения.
– Иди за мной, – вдруг позвала Алиса, и я не отказалась бы и в том случае, если бы могла.
Считать шаги я не пыталась. Просто шла, оставляя маркеры для Охотников и старательно отметая не только жалость и скорбь, но и любые другие чувства, которые могла бы испытывать к умершей девочке. В лимбе лишь мертвым позволено выражать эмоции безнаказанно, живые же за это платят слишком высокую цену. Когда-нибудь, окончательно устав от своей поганой жизни, я, наверное, махну рукой на правила и полностью откроюсь перед призраком, позволю увести себя так далеко, что ни сама, ни страховщики, ни другие Гончие меня не смогут отыскать. И если мне повезет, я даже смогу раствориться и стать частью этого плотного горького тумана, который тяжелой пылью оседал на мои иллюзорные плечи и скрипел на зубах. Частью лимба – не путать с Лимбом, о котором нам талдычили на уроках богословия. Это место с ним никак не было связано. Ничего религиозного и метафизического, такая же реальность, как небо, земля, океан и горы. Часть мира, в которой на время или навсегда задерживаются некоторые призраки. Иногда, если Гончая и Охотник окажутся возле тела достаточно быстро, и если само тело не очень сильно повреждено, душу можно вернуть назад, и человек будет спокойно жить себе дальше.
Если бы мне позволили выбирать, пожалуй, вступила бы в такой отряд, чтобы при больнице быть или на «скорой» работать. Риску не меньше, но все лучше, чем устанавливать контакт с жертвами катастроф, несчастных случаев и убийств.
Вот только кто ж меня пустит на «скорую»? Эти тепленькие местечки берегут для блатных девочек, не для тех, кто вырос в приюте и не имеет за душой ни гроша.
– Куда ты ведешь меня, Алиса? – спросила у девочки несколько минут спустя. – Может, назовешь имя или место?
Она недовольно зашипела и ускорилась, а я оглянулась на цепочку маркеров за моей спиной. Будто из сказки про Гензеля и Гретель, вот только лесных птиц в лимбе не водится, и никто не может склевать хлебные крошки, чтобы мне не удалось найти путь назад. Впрочем, дорогу я бы нашла и без них – все же одна из лучших выпускниц курса, а вот повторить трассу в реальности при всем своем желании не смогла бы.
Это Охотники видят лимб глазами живых: дома, деревья, улицы… город-призрак из какого-нибудь фильма ужасов, в котором на сотни километров вокруг нет ни единой живой души… А мы, Гончие, вынуждены бродить по плотному туману фактически на ощупь, даже абстрактно не представляя, в какую часть сектора нас ведет призрак.
Потому я и не была уверена, что Алиса направляется к виновнику ее смерти. С таким же успехом цепочка маркеров может привести Охотников в дом мальчишки, в которого она была влюблена при жизни, или в парк, где она гуляла с подругами, или домой к учителю математики, поставившему незаслуженную «двойку»… да куда угодно!
– И-и-ви-и! – застонал туман голосом одной из моих страховщиц. – Иви, возвращайся!
Я раздраженно поморщилась. Какое «возвращайся»? Если я брошу девочку сейчас, она уже не пойдет со мной на контакт, да и с кем-то другим, боюсь, тоже откажется.
– Алиса, хотя бы намекни! Пожалуйста, – попросила девочку-призрака, заранее представляя себе рожи и ехидные комментарии Охотничков, когда выяснится, что маркеры привели их, к примеру, на кладбище домашних животных, где похоронен любимый хомячок жертвы.
– Пожалуйста, – эхом отозвалась Алиса и оглянулась на меня. – Пожалуйста!